Владимир Ильин - Пожар миров. Избранные статьи из журнала «Возрождение»

Наш приятель Пушкин Лев

Не лишен рассудка;

Но с шампанским жирный плов

И с груздями утка

Нам докажут лучше слов,

Что он более здоров

Силою желудка.

Очень повезло гениальному мальчику в том, что благодаря протекции А.П. Тургенева, а также и своего дяди Василия Львовича он был принят во вновь открывшийся в 1811 г. знаменитый Царскосельский лицей. Самая широкая свобода, блестящий подбор преподавателей, часто первоклассных ученых, родовитые, интеллигентные и одаренные товарищи вроде Чаадаева, барона Дельвига, светлейшего князя Горчакова, впоследствии Канцлера Российской Империи и знаменитого дипломата, другие знаменитости – вот кто был товарищами Пушкина… Это было золотое время, никогда более не повторившееся, русской элиты и творческого порыва… Как и время русской свободы!.. Либерализм доходил до того, что талантливые учителя принимали самое горячее участье в бесшабашных попойках, кутежах и похождениях своих учеников… И русской культуре нисколько не приходится жаловаться на это. Скорее наоборот – надо жалеть, что это больше никогда не повторилось. Как не бывает никогда лишних денег, так никогда не бывает лишней свободы… Впоследствии все коллеги Пушкина, да и, конечно, сам он вспоминали о лицейском периоде своей жизни как о потерянном рае… Об этом всем можно найти много драгоценных сведений в «Материалах для биографии Пушкина» Анненкова. Огненный темперамент и уже тогда начинающиеся подвиги в «науке страсти нежной» и на играх «Вакха и Киприды» мешали систематичности его занятий, и он был выпущен 19-м – аттестация более чем скромная… Однако знаний Пушкин получил гораздо больше того, что можно было бы предполагать, главным образом благодаря своему уму и блестящей памяти… В «Вестнике Европы» за 1817 год появилось первое напечатанное произведение Пушкина «К другу стихотворцу», полное блеска, ума и яда, где юный лев уже вполне показал силу своих когтей… Впоследствии в знаменитом «лирическом отступлении» «Евгения Онегина» он вспоминает о счастливом времени первых шагов своей юной, но уже широко окрыленной музы:

И свет ее с улыбкой встретил,

Успех нас первый окрылил,

Старик Державин нас заметил

И в гроб сходя благословил.

Там же он с отрадой и благодарностью вспоминает о своем юном вакхическом упоении жизнью, относящемся тоже главным образом к лицейскому периоду.

О юность легкая моя!

Благодарю за наслажденья,

За грусть, за милые мученья,

За шум, за бури, за пиры,

За все, за все твои дары.

И хотя

Любви все возрасты покорны,

Но юным, девственным сердцам

Ее порывы благотворны

Как бури вешние полям.

И можно наверняка сказать, что вряд ли творчество великого поэта достигло бы такой полнозвучной силы, если бы им не были пережиты эти бури…

Любопытно, что то же самое следует сказать о гениальном русском геометре Н.И. Лобачевском, весьма по-пушкински проводившем свою юность…

Не тщетно товарищами Пушкина по кутежам и попойкам были недалеко стоявшие гусары, впоследствии густо оросившие своей кровью родную землю в наступивший 1812 г. и о лихости которых с такой отрадой и упоением Пушкин вспоминает в своей «Философической оде» «Усы»:

В кругу гусаров поседелых

Иль черноусых удальцов,

…………………………………….

За чье здоровье бьешь бутылки?

Коня, красавиц и усов!

…………………………………….

Окованный волшебной силой

Наедине с красоткой милой

Ты маешься – одной рукой,

В восторгах неги сладострастной,

Блуждаешь по груди прекрасной,

А грозный ус крутишь другой.

Если это и философия, то уж, конечно, не кантианская, а совершенно особый вид эротически вакхического экзистенциализма, правда, с грустным вздохом в конце:

Румяны щеки пожелтеют

…………………………………..

А старость выбелит усы.

Известность Пушкина уже в лицейский период росла как снежный ком и к концу этого периода стала всероссийской. Известный поэт и музыкант-композитор Нелединский-Мелецкий просто заказывает нужные ему стихи Пушкину. Дело в том, что в 1816 г. Императрица Мария Феодоровна поручила Нелединскому-Мелецкому написать стихи на обручение Великой Княжны Анны Павловны. А он не то встретил какие-то технические (то есть версификаторские) затруднения, не то совершенно верно решил, что у Пушкина получится все несравненно лучше. То, что у Нелединского-Мелецкого взяло бы дни и, может быть, недели, Пушкин сделал в два часа – и как сделал!

В Лицее Пушкиным написано сто двадцать стихотворений разного рода, а также задумана и сильно подвинута поэма « Руслан и Людмила», его первый настоящий шедевр, законченный к 19-ти годам жизни поэта.

Люди, мало понимавшие в этих делах толк (из высшей администрации), спорили о том, что лучше: быть ли Пушкину стихотворцем или перейти к прозе. Остановились, что более чем странно, на прозе (впоследствии также и Государь Николай Павлович). Державин и Жуковский категорически требовали поэзии – и были, конечно, более правы. Но мы теперь можем без всяких оговорок утверждать, что всеобъемлющему гению Пушкина одинаково было доступно то и другое.

Кончив лицей, Пушкин рвался к военной службе, хотел стать гусаром – и лишь расстроенные денежные дела Сергея Львовича помешали тому. Однако военная служба и военное дело занимают как в поэзии, так и в прозе Пушкина огромного значения место. Это следует объяснить как имперскими великодержавными, так и эстетическими влечениями и вкусами поэта. К этому надо отнести еще и неодолимое стремление к удальству, к юному молодечеству и богатырству, что, впрочем, тесно связано у Пушкина с военно-имперско-великодержавными и эстетическими вкусами. Очень характерен его вопрос на эту тему и обращение к своему дяде Василию Львовичу (так называемому «парнасскому Дяде»):

Из этого видно, что у Пушкина не было никаких признаков интеллигентского псевдогуманистического «плюнь-кисляйства», хотя он и был очень добрым и христиански настроенным человеком. Впрочем, из биографий революционеров нам хорошо известно, что так наз. «страдальцы за человечество» коллективисты-утописты на деле оказываются жестокими губителями человечества и его культуры. Ибо, как говорит гениальный вскормленник лиры Пушкина, Достоевский, – «любить общечеловека, это значит презирать, а то попросту ненавидеть стоящего возле тебя настоящего человека».

Подобно тому как Пушкина одинаково тянуло и к поэзии, и к прозе, так его тянуло и в деревенскую тишь, к пасторально-буколическим житейским и поэтическим мотивам, и в такой же степени не мог он обойтись без городского шума и светской толпы, хотя отлично прозревал и в плюсы, и в минусы пасторалей и урбанизма.

Читать дальше