Михаил Фонотов - Каменный пояс, 1987

— Они где-то рядом, вот-вот на них выйдем, — зло говорит Старый Бобр. — Глупые скотины, что им дался этот лес. Места другого на свете нет?

Старым Бобром мы зовем Бориса Старикова. Он по характеру терпеливый и трудолюбивый, всегда в делах. И обычно невозмутимый. Но сейчас даже он выходит из себя. Да и как не выйти. Три дня мы гоняем большое стадо лосей, ведем их к воде. Расстояние — всего километров двадцать. Но все старания без пользы. Лоси кружат, петляют даже на той узкой полоске леса, где мы гоним их, упорно не желают идти в нужном направлении. К тому же к лесу, где мы сейчас находимся, у них, похоже, странная привязанность. Лоси уже сильно ослабели, здесь их ждет гибель, это наверняка. Сейчас они еще очень осторожны. К кормушкам не подходят. А кормушек мы понаставили достаточно. По нашим расчетам должны подходить. Но расчеты — в голове, действительность — другое дело. И прямо скажем — неважное дело. Кормушки мы проверяли и перепроверяли. Все нормально. Для нас. А для них — нет. Для них, видимо, что-то не так. Через несколько дней мы все же надеемся, кормушки пойдут в ход. Лоси совсем ослабнут. Но прокормить мы их долго не сможем. К тому же, если хоть несколько дней они продержатся здесь, то увести их потом к воде будет еще сложнее.

И задачу надо решать быстрее. Что так связывает стадо с этим лесом?

Говорили нам, недавно на мужчину из недалекой деревни напала рысь. Было море крови, но поединок, как говорится, завершился вничью. Сейчас голодная рысь где-то в окрестностях. Но ее лоси вряд ли испугаются. Ходят слухи, и я сам слышал, бывали случаи — нападали рыси на лося. Но поверить в это трудно. Любому, кто видел на свободе почти полутонного великана. Лось силен и быстр. Ударом копыта может вышибить из медведя дух. Бывает, рысь нападает на лосят, но в нашем стаде у молодняка надежная защита.

Нет, рысь отпадает. Маловероятно. Пусть и ее засуха и голод довели до отчаяния, а все-таки лось ей не по зубам. Здесь что-то другое. Может, медведь забрел сюда ненароком с гор? Его, конечно, лоси боятся, хотя порой не уступают ему в бою ни в силе, ни в ловкости, ни даже в злости. Но для стада и медведь не преграда. Тот сам, пожалуй, уступит дорогу. Да и не сидел бы хищник на одном месте, не караулил бы, пока лоси подойдут к нему.

Но если не рысь, не медведь, то кто же?

Мы останавливаемся, надо посоветоваться. Валентин Тахиров самый старший. И по возрасту, и по должности. И по опыту нам до него далековато. Смотрим на него. Он знает, что ждут его слова, но говорить не спешит. Достает сияющие корпусом карманные часы — именные — и долго смотрит на циферблат. Это он думает.

— Куда мы их сегодня уведем? — словно спрашивает у самого себя, а может быть, у нас. — Пустое дело. Через сорок минут начнет темнеть. Я так думаю — привал.

Валентин никогда не пользуется званием старшего, никогда не приказывает. Такой уж человек. И его слушаются всегда. Очень уважают в лесах опыт.

На кордон решаем не идти. Далековато. Заночуем здесь. Будем для лосей заслоном, не дадим им уйти в противоположную сторону. И хотя костры сейчас в лесах, «в связи с высокой пожароопасностью», как пишут в протоколах, разводить категорически запрещено, мы все же расчищаем от травы и листьев небольшую площадку, выкапываем ямку и собираем хворост. Хотя бы небольшой костерик нам нужен.

У лосей замечательный нюх. Даже маленький дым они почуют сразу. Дым будет держать лосей. А если они и двинутся с места, то в нужном нам направлении. Что ж, туда пусть идут…

Устраиваемся поудобнее. Легкий ужин проходит в тишине. Спрашиваю Валентина:

— Ты лосей когда-нибудь стрелял?

Валентин неторопливо похрустывает соленым огурцом, смотрит на костерик, на меня, потом опять на костерик.

— Стрелять-то не стрелял, охотился… — отвечает неохотно и хмурится.

Мы молча ждем продолжения, а он, как всегда, не спешит. Вспоминает.

— Я тогда еще в Тобольске работал, — начинает, наконец, — младшим охотинспектором. Приезжает, значит, к нам толпа, хм-хм, писатели. Лицензию берут. Большие, говорят, писатели. Интересно им поохотиться. Глядишь, что и напишут. И нас несколько человек, помоложе, к ним приставили. Помочь малость. Приезжие в засаде, мы в загоне. Подняли сохатого. Вывели на них. Стреляй только… Вот и постреляли…

— Что, убили? — спрашивает Старый Бобр.

Валентин трет бровь, смотрит в огонь.

— Как же… Там один собаку с собой взял. Овчарку. Здоровенный кобелина. Лось — на засаду, кобель — на него. Тот в сторону и — ходу. Стреляли, стреляли… А он, как танк, через кусты. И все…

Валентин делает паузу, медленно достает дешевенький портсигар, из него папиросу, закуривает, сплевывает, выбрасывает папиросу в костер.

— «Беломор» горький пошел. Дайте кто-нибудь сигаретку.

Ему протянули сигарету. И опять ждем, понимаем, рассказ еще не кончился. Что-то еще он скажет.

— Так вот, я и говорю, поверит такой лось человеку? Пойдет к кормушке? Факт — нет!

— И еще, — говорит Валентин через некоторое время, — я сам не видел, врать не буду. Егерь один знакомый рассказывал. В августе дело было. На прошлый год. Во время гона молодой лось, израненный сильно, к нему пришел. Сам… Почувствовал, какой человек. И всю зиму во дворе без привязи жил, раны залечивал.

Колька Березкин, до того сидевший молча, сказал вдруг:

— Месяц тому назад в райцентре на базаре лосятину продавали.

— Поймали? — спросил Старый Бобр.

— Нет. Поздно спохватились. Моя пришла с базара, позвонила. Мы выехали — уже все, нету.

Валентин задумался.

— Конечно, маловероятно, но… — сказал он. — Бобр, и ты, Серега, — обратился ко мне, — пошарьте завтра в том лесочке, — и он кивнул в сторону леска, куда мы никак не могли перегнать лосей.

Мы молча кивнули.

…Поднялись с рассветом, когда прохлада особенно назойливо забирается под одежду. Собрались быстро. В лесу не умываются и не чистят зубы. Вместо утреннего туалета — сигарета.

— Навестим друзей? — хмуро спросил Старый Бобр.

— Пойдем.

К стаду вышли не сразу, сначала промахнулись, прошли мимо, но вовремя услышали характерный треск и вернулись. Стадо разбрелось по мелколесью. Пока их никто не беспокоит. Свой костерик мы затушили еще ночью, перед сном.

Ближе других пасется старая лосиха с теленком. Почуяв нас, она заволновалась, зачмокала губами, подзывая дитя. Эта лосиха — повод для подозрений. За исключением редких случаев, лосиха рожает по два теленка. Быть может, это и есть тот редкий случай. Может быть, нападение хищника, может, и еще что-то, что — мы не знаем.

Лосиха подпустила нас метров на восемь. После этого стала бить землю копытом и, стоя к нам вполоборота, опустив голову на мощной шее, обеспокоенно косила красными глазами. Ее поведение привлекло вожака. Двухметровое чудовище с громадными лопатообразными рогами подошло к лосихе и приняло такую же позу. Из горла лося выходило хриплое урчание, это он сам себя подзадоривал, подзаводил, призывал свою испытанную храбрость. Стало подбираться ближе и все стадо — восемь лосей. Телята, месяц назад еще нежнейшие существа, сейчас пытаются подражать взрослым. Взрослые же лоси — сила, мощь, красота и… беспомощность, беззащитность.