Станислав Никоненко - Третья жизнь

В 1918 году в Петрограде после съезда деятелей искусств Юрий Слёзкин стал одним из организаторов и руководителей Союза деятелей художественной литературы и членом редакционной коллегии, возглавляемой А. М. Горьким, по изданию избранных произведений современных писателей. Он активно участвует в различных комиссиях, встречах, в организации концертов, спектаклей.

Весной 1919 года Слёзкин уже на юге, в Чернигове, заведует подотделом искусств при облоно. Формирует передвижную труппу при штабе фронта, руководит ею.

В 1920—1921 годах Юрий Слёзкин руководит подотделом искусств во Владикавказе. Весьма подробно этот эпизод его жизни описан в «Записках на манжетах» Михаила Булгакова. Именно во Владикавказе познакомились и подружились Юрий Слёзкин, писатель, имеющий уже прочную российскую известность, и начинающий журналист и писатель Михаил Булгаков. Их дружба возобновилась потом в Москве и продолжалась, с периодическим взаимным охлаждением, до самой смерти Михаила Булгакова.

Слёзкин одним из первых отметил талант начинающего литератора и всячески поддерживал его.

В 1921 году Юрий Слёзкин перебирается в Полтаву, заведует подотделом искусств, организует и руководит театральной труппой при штабе 25-й Чапаевской дивизии.

Здесь же, в Полтаве, осенью 1921 года происходит весьма печальный эпизод. Слёзкина арестовали и предали суду губревтрибунала за статью «Красная одурь», опубликованную в деникинской газете почти два года назад. В статье Слёзкин с позиций гуманизма осуждал некоторые эксцессы Советской власти.

В защиту Слёзкина выступил Петроградский отдел Всероссийского союза писателей. Из Петрограда 11 октября 1921 года отправлена телеграмма в адрес Полтавского губревтрибунала и В. Короленко.

В телеграмме говорилось: «…Слёзкин человек легкомысленный, увлекающийся, без определенных политических убеждений и в политике с трудом разбирающийся. Вместе с тем писатель весьма талантливый… Молод и мог бы много дать в будущем. Просим принять во внимание при вынесении приговора» [16] Цит. по: Литературная жизнь России 1920-х годов. М.: ИМЛИ РАН, 2005. Т. 1. Ч. 2. С. 182. .

В 1921 году он пишет первый после большого перерыва рассказ «Голуби», а в марте 1922 года, сразу же после освобождения, приезжает в Москву, чтобы полностью посвятить себя литературе. У него теперь есть материал, он осмыслил события, видит перспективу.

О приезде своем в Москву Слёзкин вспоминает в дневнике 9 февраля 1932 года: «Десять лет тому назад — в 22 году — я был еще в Полтаве — я собирался в Москву вместе с Константиновскими…

…Получил комнату рядом со Стоновым, кое-какую мебель у Заславских. А вид мой! В крашенных в коричневую краску Константиновскими кальсонах и исподней рубахе, обмотках и стоптанных солдатских ботинках… Купил костюм, побрился… И началась жизнь точно во второй раз. Заново. Нужно было вырабатывать себе имя и место в литературе…» [17] Вопросы литературы. 1979. № 9. С 279—280.

Выбор пути был сделан Слёзкиным окончательно в 1922 году. Отвечая на анкету журнала «Веретеныш» (Берлин, 1922, № 3) о будущем русской литературы, он писал: «„Сделать вид“, что революции не было, отмахнуться от нее или надуть губы и отделаться одним словом „ужас“ или „чепуха“ — человек нормальный (здоровый во всех отношениях) не может, ибо для него революция — ряд дней его жизни , а из жизни не только дня, но и часа не выкинешь.

Каждый час — мудр для того, кто умеет читать в нем.

Писатель — человек, умеющий видеть — следовательно, ему более, чем кому-либо нельзя закрывать глаза свои. А ведь ненависть, личные чувства — как и восторг — ослепляют.

Вот почему так сумеречно творчество ненавидящих и славословящих. И те и другие далеки от правды жизни.

Будущее за теми, кто пережил, перестрадал, осилил великое трясение и, заглушив в себе личное, сумел увидеть р о в н ы й ш а г ж и з н и — в пламени, крови, голоде, паденьях и взлетах».

В 20-е годы Юрий Слёзкин пишет одно за другим произведения, посвященные недавним пережитым событиям и сегодняшнему дню,— роман «Столовая гора» (1922), повесть «Шахматный ход» (1923), роман-памфлет «Кто смеется последним» (1924); повести «Разными глазами» (1925), «Бронзовая луна» (1926), «Козел в огороде» (1927). В 1928 году выходит роман «Предгрозье» — первый вариант первого тома трилогии «Отречение».

В 1929—1930 годах на современном материале Слёзкин создает пьесы «Ураган» и «Пучина», поставленные в театре б. Корша и им. Е. Вахтангова.

Кроме того, за эти годы опубликовано десятка полтора рассказов.

Таким образом, за 20-е годы написано девять повестей и романов и две пьесы. Неплохой итог!

Но автор не удовлетворен. Он мечтает создать масштабное произведение, в которое сумел бы вложить весь свой опыт, осмысление прожитой жизни, осмысление исторических событий. И окидывает взглядом, оценивает созданное. В 10-е годы Слёзкин написал несколько прекрасных рассказов о любви и ее многоликости, о ее высотах и странностях: «Химеры», «Глупое сердце», «Обертас», «Астры», «Турецкая шаль», «Ситцевые колокольчики», «Господин в цилиндре».

Тема любви и тема родины удивительно и неожиданно переплетены в рассказе «Господин в цилиндре». Написанный в январе 1916 года, рассказ провидел судьбу и тоску многих и многих тысяч русских людей, которые через десять или двадцать лет так же, как Сергей Матвеевич, будут на чужбине повторять «шепотом русские слова, простые русские слова:

— Почему я плачу? Неужели я так стар? Что, если сейчас поехать в Россию? Да, да, сейчас, сию минуту».

Михаил Булгаков написал в своей статье: «Если бы я обладал скверной привычкой к сравнениям, я бы сказал, что это — чеховский финал».

Новые темы, отражение событий революции, Гражданской войны, первых мирных лет появляются в произведениях Слёзкина, начиная с небольшой повести «Голуби».

Герои повести, рядовые обыватели, должны занять какую-то позицию, принять чью-то сторону в дни, когда ведется борьба, война за новое общество. Но не все понимают, на чьей стороне справедливость, а в методах борьбы, к которым приходится прибегать во имя будущего, видят лишь жестокость, но не необходимость. Если бы можно было обойтись без нее! Слёзкин не решил еще для себя: а можно ли?

«…В Полтаве, перед отъездом в Москву, пишу я (в 1921 году) повесть свою „Голуби“, где устами старика приоткрываю я край наболевшего во мне , но далеко еще не решенного: „все мы — голубиные завистники“. Заканчивал я так свою повесть, и этой завистью к будто бы мирной и ласковой голубиной жизни я открывал первую страницу моей третьей десятилетки — московской ‹…› (Слёзкин считал началом творческого пути 1902 год.— Ст. Н. ) Нервно, путанно это последнее мое десятилетие — попытки раскрыть себя и свое, попытки осмысливания в романе „Столовая гора“, в повести „Шахматный ход“ остались только попытками и не имели в дальнейшей моей работе своего развития. Все же это, на мой взгляд, лучшее.