Александр Шмаков - В литературной разведке

«Теперь опять просьба к Вам, — продолжал Короленко. — Во 1-х, я впечатления пути описываю подробно. Надеюсь, Вы не будете иметь ничего против упоминания Вашей фамилии. Тоже думаю — и Иван Иванович. Дело в том, что я касаюсь спора Илека с Уральском. Можно ли упомянуть о том, что Ив. Ив. хлопочет и ведет илецкое дело? Ведь это не тайна?

Далее: сообщите мне пожалуйста, какие из пунктов, которые мы проезжали — станицы и какие — поселки. Я это немного путаю, а источников под рукою нет. Вероятно, когда стану пересматривать свою рукопись, — придется еще предложить некоторые вопросы. А пока все-таки ответьте пожалуйста, на эти.

Книжки (виноват!) задержал: прочитывая их, я сделал на них отметки. Пришлю, как только кончу работу, для которой все еще по временам нужны справки. Будет это недели через 2—3» {34} 34 Там же, л. 27. .

Письмо это характерно для требовательного и взыскательного к себе Короленко. Чтобы ни делал писатель, он, прежде всего, проникался чувством большой ответственности. И недаром М. Горького восхищала в нем добросовестность художника.

За деловым тоном этого письма, как и других, прорывались сердечные строчки, проникнутые заботой и искренним интересом писателя к жизни людей, с которыми встречался в Уральске и которые бескорыстно помогали ему и обогащали его впечатления от поездок дополнительными сведениями, Короленко помнил их всех, называл по имени и отчеству, просил передать обязательные приветы и тут же, охваченный воспоминаниями, откровенно добавлял:

«Да, много хороших воспоминаний осталось у нас от Уральска, или вернее от уголка близ Уральска, с задами и фермой. Придется ли еще пожить так хорошо когда-нибудь в тех же местах — не знаю».

В середине ноября Владимир Галактионович снова пишет Верушкину большое письмо. Он сообщает, что только кончает очерки для декабрьской книжки и рассказывает о поездке по киргизской степи. Он благодарит Макара Егоровича за обстоятельные ответы, уточняющие названия мест, которые они посетили во время совместной поездки. Но у писателя возникли уже новые вопросы. Он просит Верушкина «ответить»:

«1) есть ли в Илеке библиотека и кто это устраивал там чтение с туманными картинами — учитель или какое-нибудь просветительное общество? Бывают ли на чтениях киргизы? Сколько школ?

2) Как фамилия бывшего атамана: кажется, Ив. Ив. Солдатов, (у которого мы были в гостях в Илеке?)

3) Я писал Вячеславу Петровичу Бор., прося его, если можно, достать и прислать мне пока на время напечатанное, кажется, в «Уральском листке», а потом изданное отд. брошюрой путешествие казаков в Китай и Японию. Наш январцевский знакомый (Хохлов) прислал мне свою рукопись, но я еще хотел бы сверить ее с другим рассказом о том же предмете. Может быть, Вяч. Петр, послал брошюру (по адресу редакции). Если же нет, то нельзя ли как-нибудь добыть ее…

Еще вопрос: какая это пристань, где утонул киргиз-полковник, из рода Айчувака, во время переправы?» {35} 35 Там же, лл. 2—2 (оборот) .

Макар Егорович в свою очередь просил писателя выслать оттиски первых очерков, появившихся в «Русском богатстве», присылал газету «Уралец», оперативно напечатавшую рецензию на опубликованную часть «У казаков».

В декабрьском письме из Москвы Владимир Галактионович благодарил Верушкина за присылку «Уральца» и сообщал, что все замечания рецензента он принимает к сведению и внесет их при отдельном издании, которое еще не знает, когда будет.

«Оттисков я вам еще не посылаю, — сообщает он, — потому что хочу их переплести все вместе и прислать на память о нашем путешествии в переплете. Это можно будет сделать по выходе дек. книжки, в которой очерки пока кончаются. Говорю «пока» — потому что остается еще кое-какой материал (в том числе «пугачевская легенда на Урале»), который я еще оставляю и использую в другом виде, отдельными главами. Это в будущем. Заканчиваю я нашим возвращением в Январцево и воплями «перевоз, перевоз!» К сожалению, поездку степью тоже пришлось несколько сократить.

Видали ли Вы Вас. Андреевича Щапова? Ему я, конечно, тоже пошлю оттиски. Надеюсь, он не сердится за несколько непочтит. отзывы о спиритизме. Мне было бы очень неприятно, если бы он огорчился.

В декабрьской книжке я отчасти коснулся илецкого вопроса, хотя далеко не в той мере, как это было бы полезно по существу дела. Вопрос слишком специальный, для широкой публики значения не имеющий, и хотя я сущность спора излагаю, но в детали не пускаюсь… В этой книге будет история Илека, и тяжба с Уральском, эпизод из жизни Железнова, спор казаков в Плевне, поездка к Ирджану и затем — встреча на берегу Утека с Айчуваковичами и посещение утром аула «султана Даникешки». Наши блуждания по степи в дождь, калашниковская мельница и проч. упоминаются лишь вскользь по соображениям места и времени» {36} 36 Там же, лл. 4 (оборот) и 5. .

Очередное письмо состоит вновь из вопросов к Макару Егоровичу. Короленко просит уточнить имена спутников по поездке к Ирджану, помочь разобраться по посланной фотографии в семействе Ирджана, сообщить название палки с петлей, которыми орудуют пастухи-киргизы.

На первый взгляд, кажется, это мелочи, не столь значительные и необходимые, но для Короленко не было мелочей, когда дело касалось литературы и особенно очерков, имевших историко-этнографическое значение.

Наступает 1902 год. В. Г. Короленко захватывает разбор дела о павловских сектантах. Он выезжает в г. Сумы. Затем из обычной житейской колеи его выбивают печальные известия о смерти любимого писателя Г. Успенского и отмена избрания М. Горького почетным академиком. Владимир Галактионович едет в связи с этим в Петербург. После возвращения в Полтаву среди большой стопки писем он находит весточку из Уральска от Макара Егоровича с приложенными газетными рецензиями из «Уральца» на свои очерки «У казаков».

В мартовском письме к Верушкину Короленко сообщает о том, как воспринял выступление газеты «Уралец».

«С любопытством прочел я рецензии в «Уральце», — пишет он. — Вот ведь как рассердился человек, когда дело коснулось патриотизма. Если буду издавать отд. изданием, то может быть и отвечу несколько слов в примечании к этой главе. По-моему, в этих сердитых статьях — лучшее подтверждение того, что я в общем представил дело верно» {37} 37 Там же, л. 7 (оборот). .

И вновь жизнь захлестывает Короленко. В марте начинаются крестьянские волнения в Полтавской губернии. Писатель проводит совещание защитников крестьян, потрясенный жестокостью карателей. К нему идут крестьяне за советом, и, возмущенный несправедливостью «власть имущих», он пишет очерк «Земли, земли», который был опубликован лишь после смерти писателя.