Александр Зиновьев - Коммунизм как реальность

Другая догма марксизма состоит в следующем: коммунистические социальные («производственные») отношения не вызревает в недрах старого общества, они зарождаются лишь после социалистической революции, для их формирования требуется длительное существование общества на низшей ступени коммунизма — в условиях социализма. Но опытное исследование (наблюдение) жизни коммунистических стран и сравнение их с некоммунистическими странами и прошлыми обществами обнаруживает ошибочность этой догмы. Коммунистические социальные отношения в той или иной мере и форме существовали и существуют в самых различных обществах с достаточно большим числом людей, вынужденных жить совместно, и со сложной системой хозяйства и управления. Они существуют и в странах Запада. Они существовали и в предреволюционной России. Но лишь в определенных условиях они могут стать господствующими и овладеть всем обществом. И тогда возникает специфически коммунистический тип общества. Главное из упомянутых условий — обобществление средств производства в масштабах всей страны, ликвидация классов частных владельцев и предпринимателей, централизованное управление всеми аспектами жизни страны, причем — с сохранением сложной системы хозяйства и культуры.

Разумеется, элементы коммунизма в некоммунистическом и в коммунистическом обществе — не одно и то же. Тут происходят изменения, причем такие, что порой трудно заметить их тождество. В частности, коммунистические партии в некоммунистических странах, рвущиеся к власти, и коммунистические партии, стоящие у власти в коммунистических странах, во многом различаются, хотя и те и другие суть элементы коммунизма. Идущие к власти коммунистические партии, например, обещают сохранить гражданские права и демократические свободы, если они придут к власти. Но придя к власти, они вынуждаются самими условиями коммунистического общества делать все, чтобы уничтожить эти явления западной цивилизации в первую очередь.

Хотя элементы будущего коммунизма встречаются и в некоммунистических обществах (я имею в виду отношения начальствования и подчинения, соподчинения, иерархию социальных групп и должностей, власть коллектива над индивидом и т.п.), понять их подлинную социальную природу можно только рассматривая их уже как элементы общества коммунистического типа. Чтобы оценить какие-то явления жизни некоммунистических стран как элементы коммунизма, надо увидеть их место и роль в жизни стран коммунистических. Так, о сущности коммунистических партий Запада надо судить не по их лозунгам и обещаниям, а по тому, что из себя представляют коммунистические партии в коммунистических странах.

Итак, в противоположность догмам марксизма, я исхожу из факта существования вполне сложившихся обществ коммунистического типа и рассматриваю их как продукт превращения общечеловеческих коммунистических отношений в господствующие и всеобъемлющие. Это превращение происходит в определенных условиях. Часть из них имеет чисто историческое значение. Таким является, например, поражение страны в войне, развал экономики, оккупация армией коммунистической страны. Меня они не интересуют. Другая же часть условий затем входит в само тело общества и постоянно воспроизводится самим фактом его существования. Они суть внутренние условия данного типа общества. Это, например, унификация структуры деловых организаций, разрастание аппарата власти, руководящая роль партии. Описать эти условия — значит описать существенные черты самого общества, сложившегося благодаря им. Это — такие черты самого сложившегося общества, которые являются условиями его формирования, если рассматривать их сами как складывающиеся во времени. Конкретно-исторические условия могут для разных стран различаться по наличию или отсутствию каких-то из них, внутренние же условия обязательны. Они могут варьироваться только по форме, а не по существу.

Проблема, таким образом, состоит не в том, чтобы измышлять некие идеально хорошие условия жизни для людей в будущем, а в том, чтобы путем наблюдения эмпирически данных фактов жизни коммунистических стран выяснить, какие именно общечеловеческие феномены получили здесь благоприятную среду существования и породили этот тип общества. Я на этот счет пришел к следующему выводу: упомянутые общечеловеческие феномены связаны с самим фактом, что большое число людей вынуждено жить и действовать совместно, как единое целое, — создавать стандартные объединения (коммуны) отдельных людей и объединения из таких объединений (суперкоммуны). Так что термин «коммунизм» здесь подходит лучше, чем любой другой.

Я не собираюсь здесь рассматривать взаимоотношения капитализма и коммунизма. Сделаю лишь краткое замечание в связи с той идеей, которую я сформулировал в конце предыдущего раздела.

Довольно широко распространены мнения, будто капитализм порождает коммунизм, будто коммунизм есть преемник капитализма, будто коммунизм есть более высокая ступень развития общества по отношению к капитализму, будто коммунизм есть государственный капитализм и т.д. и т.п. Известна марксистская схема по этому поводу: капитализм делает производство общественным, что вступает в конфликт с частной собственностью, и преодолением этого противоречия является переход к коммунизму, т.е. приведение формы собственности в соответствие со способом производства. Это — чисто словесная эквилибристика. Капитализм может быть одним из исторических условий появления коммунистического общества. Но последнее имеет свои собственные корни и источники, свою собственную историческую линию, не являющуюся продолжением линии капитализма. Капитализм вырос из экономических отношений. Коммунизм же вырастает из отношений совсем иного рода, — из отношений, которые я в дальнейшем буду называть коммунальными. Линии капитализма и коммунизма лишь соприкасаются и пересекаются в истории, а не образуют отрезки одной линии. И исторический материализм Маркса, уместный (да и то лишь при условии многочисленных абстракций, лишь в начальном пункте анализа) в отношении капитализма, теряет смысл в отношении к коммунизму. Не то что он тут ошибочен. Просто с ним тут нечего делать, — тут нужны другие инструменты познания. Рассмотрение же коммунизма как государственного, коллективного и даже партийного капитализма я могу оценить лишь в терминах медицины.

Есть одно обстоятельство, делающее вообще бессмысленным сопоставление коммунизма и капитализма как равноправных форм общества. Капиталистические экономические отношения лишь приобретают в так называемых «капиталистических странах» доминирующее значение, ничуть не отменяя другие виды отношений людей, в том числе — отношения коммунальные. Коммунальные же отношения, став господствующими в коммунистическом обществе, не оставляют никаких шансов для отношений капиталистических. Коммунизм есть явление более глубокое, чем капитализм.