Александр Зиновьев - Пара беллум

Короткий некролог на последний странице второстепенной советской газеты. Подписан: «Группа товарищей». Привычные шаблонные выражения: «скоропостижно», «преждевременно», «ответственный работник»... Знакомая фамилия. Неужели это тот самый? Быть того не может! Если бы это был тот самый, некролог поместили бы в центральных газетах. И подписали бы его высшие лица страны.

А если это все-таки он? Случаи такого падения бывали. И слова «ответственный работник» что-то да значат. И некролог далеко не самый низший, хотя и позорный для человека такого ранга. Почему в таком случае он отброшен на последнюю страницу второстепенной газеты? Почему всего лишь безликая «Группа товарищей» почтила память человека, перед которым заискивали министры?

Проблема заинтриговала меня, и я решил реконструировать возможное сцепление событий, которое привело к падению этого некогда могущественного человека.

Он был одной из важнейших фигур в руководстве советской активностью в отношении стран Запада. Его роль в центральном аппарате власти одно время была настолько значительна, что его сослуживцы кто в шутку, а кто всерьез так и называли «Начальником Запада». Признание его значительности принимало порою анекдотические формы. Один старый сотрудник Органов государственной безопасности (чекист) в доносе на него так и написал, что тот «забрал в свои руки непомерную власть над Западом». Этот старый чекист написал свой донос по образцу тайного доноса Ленина на Сталина, в котором Ленин сообщал (кому?!), что Сталин «забрал в свои руки непомерную власть над партией». Но донос чекисту (как, впрочем, и Ленину) не помог, и старого чекиста уволили на пенсию. Кому, спрашивается, мог старый чекист, занимавший высокий пост в КГБ, написать донос на своего бывшего подчиненного, сотрудника того же КГБ? Если вы найдете ответ на этот вопрос, то знайте, что вы сделали первый шаг на пути познания механизма власти советского общества.

Его сослуживцы, занимавшиеся проблемами внутренними, называли его Западником. Сам он этой кличкой гордился, воображая себя проводником некоей «западной» ориентации в советском руководстве. При этом, однако, он имел в виду не столько способствование влиянию Запада на советское общество, сколько, наоборот, подчинение Запада влиянию и интересам Советского Союза. Таким образом, он соединил в себе непримиримые в свое время (до революции) линии «западников» и «славянофилов»: он стремился к развитию самобытных российских форм жизни, но не в России, а на Западе. Впрочем, он не отвергал и влияние западной культуры на Россию. Его роскошная квартира в Москве и подмосковная дача были оборудованы и обставлены заграничными вещами. Его дети носили заграничную одежду, читали заграничные книги и журналы, ездили на заграничных машинах.

На первых этапах своей карьеры он довольно часто появлялся в кругах московской интеллигенции, в особенности в тех, которые имели контакты с иностранцами. Ни для кого не было секретом, кем он был. Более того, его охотно принимали везде и даже хвастались своим знакомством с ним: одни – как с важным «аппаратчиком», другие – как с важным «кагэбэшником». Однажды его спросили, к какому все-таки ведомству его отнести – к аппарату ЦК КПСС или к КГБ. «К ЦК КГБ», – сказал он в шутку. Но в его шутке была большая доля правды.

Аппарат КГБ фактически есть орган ЦК КПСС и часть аппарата ЦК. Даже в сталинские времена Органы государственной безопасности были лишь исполнительным органом центральной партийной власти. Но КГБ есть не просто один из органов центрального аппарата власти. Это особый орган, порою сопоставимый по значимости со всем организмом власти, органом которого он является. Эта чрезвычайная роль КГБ в наше время обусловлена особенностями взаимоотношений Советского Союза с окружающим миром, со странами Запада в первую очередь, а также особенностями нашей эпохи – эпохи ожесточенной борьбы двух систем и подготовки к новой мировой войне, которая определит направление всей последующей эволюции человечества. КГБ оказался частью советской системы власти, лучше прочих информированной о положении в стране и в мире и объективнее прочих оценивающей это положение. Проникнув в сферы мировой политики и наладив беспрецедентную в истории сеть шпионажа и систему воровства всякого рода секретов (промышленных, технологических, научных, военных) на Западе, КГБ приобрел огромное влияние на ход событий в мир и огромное практическое значение для советской индустрии (особенно военной). Потому в самой центральной системе власти, т.е. в ЦК КПСС и в его аппарате, произошло смещение ориентации и методов работы в сторону КГБ, – произошло окагэбэчивание самого аппарата ЦК. Произошло сращивание аппарата КГБ и ЦК в той их части, в которой они оказались занятыми проблемами глобального и эпохального значения, причем с доминированием кагэбэвского аспекта.

Глубокая ночь. В одном из бесчисленных кабинетов центрального аппарата власти сидит человек. Это он, Западник. Он не спит. Он работает. Днем стало известно, что сотрудник одной западной фирмы, имеющей свою контору в Москве, попросил соседей по дому отнести его записку в посольство. Записка важная. Отнести ее нужно срочно. А сам он по каким-то причинам выйти из дома не может. В записке он ставил в известность посла о том, что в посольстве работает советский агент. Подробности он, автор записки, намерен сообщить соответствующим лицам в своей стране, для чего он должен немедленно покинуть Москву. Он просит обеспечить ему личную охрану, так как опасается за свою жизнь. Об этом инциденте немедленно доложили Западнику: он должен дать санкцию на действия, целесообразные с точки зрения интересов государства. И он эту санкцию дает: любой ценой помешать сотруднику иностранной фирмы, сунувшему нос не в свое дело, связаться с посольством и покинуть Москву. Любой ценой: советский агент в посольстве этой страны стоит того. В соответствующем отделе КГБ обсудили все возможные варианты. Остановились на таком. Знакомые автора записки отмечали, что он в последнее время был в угнетенном состоянии и часто говорил о слежке за ним. Знакомые шутили: и он заболел шпиономанией. Совершенно очевидно, что в таком депрессивном состоянии, мучимый манией преследования, человек способен покончить с собой. И вот теперь Западник сидит в своем рабочем кабинете и час за часом ждет рокового исхода. В четыре часа ночи в кабинете бесшумно возник помощник и доложил, что сотрудник такой-то фирмы господин такой-то в состоянии душевной депрессии выбросился из окна своей квартиры.