Александр Зиновьев - Коммунизм как реальность

Менталитету и образу жизни человека коммунистического общества более соответствует идеология такого типа, какая господствует в Советском Союзе и ряде других коммунистических стран (мне не известна ситуация с идеологией в Китае). Я уже говорил о том, как эта идеология навязывается людям, Естественно, религия, которая не поощряется и даже порой преследуется в коммунистических странах, не может здесь конкурировать с идеологией, навязываемой людям с рождения мощнейшим идеологическим аппаратом. А идеология эта антирелигиозна по существу. Хотя она и не рассчитана на веру, она использует в своих интересах все достижения науки и техники, все средства искусства и пропаганды. Она касается тех же проблем, какие затрагивает религия, но имеет в глазах современного человека явное преимущество в их трактовке.

В коммунистических обществах наблюдаются явления, которые позволяют некоторым критикам коммунизма говорить о некоем религиозном возрождении. Наиболее мощный пример тому — недавние события в Польше в связи с приездом Папы и вообще положение религии в Польше. Я не буду здесь касаться особенностей польского религиозного феномена. Что же касается явлений «религиозного возрождения» в России, то это есть главным образом неадекватная форма выражения социального недовольства и дань моде (особенно это касается интеллигентских кругов). И только отчасти это есть выражение психологической потребности в чем-то подобном религии. В какой мере возможно появление из этого источника новых форм религии или преобразование старых в условиях коммунистического общества, для ответа на этот вопрос пока нет достаточно убедительных материалов. Во всяком случае судьба религии вообще зависит от судьбы ее в некоммунистических странах и от судьбы самих этих стран в борьбе с коммунизмом. Как показывает опыт Советского Союза, в коммунистических странах религия может быть допущена, если она не вступает в ощутимый конфликт со строем, довольствуется весьма второстепенной ролью и живет по общим законам коммунистических учреждений.

Короче говоря, идеология в коммунистическом обществе имеет преимущества перед религией, поскольку дает учение о мире, обществе и человеке, более отвечающее типу и уровню культуры современного человека, поскольку освещает формы поведения, без которых человеку невозможно жить в условиях этого общества, поскольку делает человека более удобным с точки зрения управления и манипулирования им. Религиозный человек неудобен для функционирования в этом обществе как с точки зрения окружающих, так и с точки зрения выживаемости. И потому государство поддерживает идеологию, превращая ее в мощнейшее орудие власти.

Конечно, с ростом образованности населения и улучшением пропаганды достижений науки, а также с накоплением опыта жизни в условиях коммунистической системы и передачей его от поколения к поколению возникает и увеличивается несоответствие состояния идеологического учения общему интеллектуальному и психологическому состоянию населения страны. Это учение действует, но уже не вызывает нужного уважения. И подобно тому, как люди жаждут улучшения жилищ, одежды, питания, развлечений, они также жаждут и более легких и удобных форм идеологического гнета, не унижающего их достоинства и самомнения и даже доставляющего некоторое удовлетворение. Идеология весьма неохотно идет на такие «послабления» в силу консерватизма всякой большой и устойчивой системы. Но все же это происходит. Такое серьезное «послабление» наступило, например, в Советском Союзе в послесталинские времена. Благодаря ему было несколько ослаблено несоответствие идеологии реальной ситуации в стране.

Коммунистическая идеология претендует на то, чтобы считаться наукой, опираться на науку, обобщать данные науки, освещать путь науке. Насчет освещения пути науки проблем нет, ибо идеология есть элемент руководства обществом. А что касается остальных претензий, то они объясняются историческими условиями возникновения марксистской идеологии и ее первичной формой, духом нашего времени, ролью науки и техники в наше время, высокой образованностью населения, всем стилем жизни общества. Кроме того, руководство обществом правит здесь не от имени Бога (что устарело), а от имени законов природы и общества (что весьма удобно). Но все же марксистская идеология не есть наука.

Наука и идеология суть качественно различные явления. Наука предполагает осмысленность, точность и однозначность терминологии. Идеология предполагает бессмысленные, расплывчатые и многосмысленные языковые образования. Терминология науки не нуждается в осмыслении и интерпретации. Фразеология идеологии нуждается в истолковании, в ассоциациях, в примысливании. Утверждекия науки предполагают возможность их подтверждения паи опровержения или, в крайнем случае, установления их неразрешимости. Предложения идеологии нельзя опровергнуть и подтвердить, ибо они бессмысленны. Выражение «научная идеология» обозначает такую идеологию, которая сосет соки науки и маскируется под нее. Но идеология как наука есть нонсенс. У нее совсем другие источники и другие цели, нежели познание действительности. Лишь в сравнении с какой-то другой формой идеологии та или иная идеология может выглядеть как продукт познания и просвещения. Но это состояние скоро проходит.

Понимание тестов науки предполагает длительную специальную подготовку и особый профессиональный язык. Наука рассчитана на узкий круг специалистов. Тесты идеологии рассчитаны на все население страны независимо от их профессий, различий в уровне образованности. Для «понимания» (а вернее — для усвоения) их не требуется специальной подготовки. Все неясные места разъясняются на привычных примерах.

Отношение идеологии к реальности характеризуется не понятиями истинности и ложности, а тем, насколько хорошо идеология служит цели обработки сознания людей в желаемом направлении, насколько хорошо она отвечает образованности, общей культуре и образу жизни людей, как усваивается ими и какой дает результат в их поведении. С этой точки зрения марксизм вполне адекватен условиям жизни и типу людей советского общества, а главное — удобен властям в качестве средства руководства многомиллионными массами населения.

Я не вижу надобности здесь анализировать понятия и утверждения марксизма с точки зрения критериев, применяемых к понятиям и утверждениям науки. На этот счет существует огромная литература. Многочисленные примеры приведены в моих книгах. Критиковать марксизм в этом плане — дело несложное. Но такая критика нисколько не колеблет марксизм, как не колеблет его неверие людей (и даже руководителей) в обещанный земной рай коммунизма. Идеологию невозможно опровергнуть. Ее можно только ослабить или укрепить, ослабив или укрепив ее влияние на людей.