Вадим Трубников - Крах «Операции Полония» 1980–1981 гг.

Они проявляли стойкость и преданность социалистическому строю даже на тех предприятиях, которые считались оплотом антисоциалистических сил. На варшавском тракторном заводе «Урсус» в августе 1980 г. в партийной организации ПОРП насчитывалось 3100, а в начале декабря 1981 г. — 2600 человек. На металлургическом комбинате «Варшава» в августе 1980 г. было 2000 членов и кандидатов в члены ПОРП, а к декабрю 1981 г. в рядах коммунистов продолжало состоять 1800 человек. Всего же в Варшаве, где силы контрреволюции были наиболее активны, партийная организация в период 1980–1981 гг. сократилась всего на 10 процентов [167]. Если к тому же иметь в виду многие десятки и сотни тысяч членов союзных с ПОРП партий, профсоюзов, противостоявших «Солидарности», а также молодёжных и других общественных организаций — словом, все социалистические силы, то политическая армия защитников народной власти была отнюдь не малочисленна. К тому же к декабрю 1981 г. она обладала неизмеримо большей сплочённостью, чем общественные силы, ещё шедшие за контрреволюцией.

Конечно, «взвесить» с аптекарской точностью политический вес каждой из противоборствующих в эти декабрьские дни сторон не представляется возможным (это задача специальных исследований). Но даже если учесть такие дополнительные неблагоприятные факторы, как позиция влиятельной католической церкви [168], двойное членство значительной части коммунистов (и в ПОРП, и в «Солидарности») и т. д., то совершенно определённо можно сказать, что в случае продолжения борьбы чисто политическими средствами перед ПОРП, всеми социалистическими силами открывались благоприятные перспективы. Был реален, и в не столь отдалённом будущем, не только постепенный отход большей части трудящихся от контрреволюционных предводителей, но и трансформация, в результате взвешенной и гибкой политики ПОРП и социалистического государства, значительной части «молчаливого большинства» в сознательных сторонников народной власти.

Эти тенденции не могла не видеть и контрреволюция. Но она все же переоценивала степень дезорганизации и разобщения в стане противника.

Сегодня уже ясно, что, хотя при определённом стечении обстоятельств успех контрреволюции полностью не исключался [169], самым вероятным результатом путчистских действий был бы не «молниеносный» захват власти, а кровопролитная и затяжная гражданская война , которая, как подчеркнул, анализируя весной 1982 г. декабрьские события 1981 г., член Политбюро ЦК ПОРП С. Ольшовский, «закончилась бы победой сил социализма. Но, конечно, победа стоила бы многих жертв». В этом и заключалась особая опасность как для ситуации в Польше, так и для всей международной обстановки, накалённой и без того американским бряцанием оружием и раздуванием новой «холодной войны». Братоубийственный вооружённый конфликт в Польше мог бы сыграть, по выражению В. Ярузельского, «роль взрыватели под фундаментом международного мира».

Перед лицом неотвратимого открытого выступления контрреволюции ПОРП и социалистическое государство были лишены возможности действовать обычными политическими средствами. Введение в стране военного положения должно было стать, как подчёркивал позже, на пленуме ЦК ПОРП в феврале 1982 г., В. Ярузельский, «последней из возможных политических инициатив, чтобы избежать неисчислимых последствий конфронтации».

Вместе с тем складывающаяся ситуация имела и свои благоприятные для народной власти аспекты. Продолжающийся отход значительной части рабочего класса, других групп трудящихся от экстремистской верхушки «Солидарности», «обнажение» контрреволюционного «ядра» этой организации от прикрывавшей его в течение многих месяцев «народной оболочки» впервые за 16 месяцев создавали возможность, в случае навязанной народной власти и ПОРП конфронтации, нанести удар по классовому противнику, минимально задев массы трудящихся. Ведь одна из основных причин длительного отступления властей под напором дестабилизирующих общество бесчисленных требований «Солидарности» заключалась в том, что эти требования выдвигались от имени народных масс. Нельзя было сбрасывать со счетов тот факт, что часть — и немалая — трудящихся поддерживала программы, планы и акции «Солидарности», ошибочно считая их социалистическими по целям. Этой принципиальной невозможностью для социалистического государства применять методы принуждения по отношению к рабочему классу и вообще трудящимся массам ловко пользовались вожаки контрреволюции. Именно это обстоятельство расширяло, и значительно, их возможности для создания хаоса в экономике и дестабилизации государственных структур ПНР.

Такова была обстановка в Польше накануне назначенного на 11–12 декабря пленарного заседания всепольской комиссии «Солидарности» в Гданьске. Именно на нем предстояло утвердить планы, разработанные вожаками «профобъединения» на закрытой встрече его президиума в Радоме неделю назад.

В ситуации, грозившей им проигрышем, и в не столь отдалённом будущем, у вожаков контрреволюции отсутствовало желание идти по пути диалога. Даже хорошо сознавая, что противоборство может вылиться в гражданскую войну с многочисленными жертвами, они бесповоротно встали на путь открытой конфронтации. В журнале КОС — КОР «Роботник» № 18, вышедшем в первые декабрьские дни, Куронь прямо заявил: «В любой момент дело может дойти до уличных стычек и борьбы, поджогов всевозможных учреждений, кровопролития, самосудов и т. п. Иначе говоря, такую конфронтацию можно смело назвать гражданской войной».

Сохранялся ли ещё шанс отвести от польского народа надвигавшуюся угрозу братоубийственной войны без применения государственными властями чрезвычайных мер? Нет, его в эти дни уже не было.

В соответствии со сценарием режиссёров контрреволюции заседанию всепольской комиссии «Солидарности», открывшемуся в Гданьске утром в пятницу 11 декабря, не Отводилось решающей роли в назревавших событиях, хотя по уставу она и считалась высшим руководящим органом «профобъединения». Решение о конфронтации, открытой борьбе за взятие власти уже было принято в узком кругу «самодержавных вождей» в Радоме. В последующую неделю была проведена подготовка на местах. Машина контрреволюционного переворота была запущена на полный ход, и никто в Гданьске не собирался её останавливать.

Пленуму всепольской комиссии «Солидарности», в котором приняли участие эксперты и советники «профобъединения» во главе с Куронем, предстояло своим авторитетом лишь «освятить» планы контрреволюции [170].

Сразу же после радомского заседания «профобъединение» направило за границу множество «рабочих делегаций». Как выяснилось позже, в их составе не было ни одного рабочего. Зато в этих делегациях оказались 32 специально подобранных эмиссара, которым поручались два задания: скоординировать с соответствующими службами на Западе ход предстоящего государственного переворота и пропагандистски обеспечить скорейшее признание новых властей, когда государство перейдёт в руки антисоциалистических сил. «Связники» сразу же, не дожидаясь гданьских решений, приступили к выполнению этих заданий.