Вадим Трубников - Крах «Операции Полония» 1980–1981 гг.

Но случилось так, что им стала соседняя Чехословакия. Здесь в 1968 г. в связи с начавшимся в стране общественным кризисом неожиданно открылись как будто бы благоприятные возможности для попытки дестабилизировать социализм в этой стране. Поэтому все внимание империалистических подрывных центров тогда сконцентрировалось на ситуации в Чехословакии.

«Чехословацкий эксперимент», не принёсший теоретикам «ползучей» контрреволюции успеха, потребовал серьёзного критического пересмотра и уточнения некоторых первоначальных положений «политики наведения мостов».

Пока шла эта работа, в Польской Народной Республике начал, по мнению «мозговых центров» Запада, складываться благоприятный баланс объективных и субъективных факторов дестабилизации. Ставка на эту страну им представлялась — конечно, при целенаправленных и энергичных усилиях — почти беспроигрышной.

Какие же объективные реальности Польши конца 60-х — начала 70-х гг. благоприятствовали, как полагали стратега «ползучей» контрреволюции, демонтажу социализма именно в этой стране, делали многообещающим третий круг антипольской игры?

Вот они:

— молодость польского рабочего класса, по преимуществу сформировавшегося уже после войны, в ходе социалистической индустриализации (с 1945 по 1970 г. он вырос почти в 4 раза), идеологическая незакалённость определённых его отрядов, тесные связи с деревней, делавшие его восприимчивым к псевдопролетарским и псевдосоциалистическим идеям и лозунгам;

— преобладание мелкотоварных индивидуальных хозяйств в деревне [9] В 1956 г. в результате серьёзных ошибок, допущенных при коллективизации сельского хозяйства, многие кооперативы распались (в 1960 г. госхозы и кооперативы располагали всего 12 процентами земельных угодий и производили 13 процентов валовой продукции аграрного сектора польской экономики). Экономически неэффективное мелкокрестьянское производство было законсервировано на десятилетия. Во время поездки в Польшу в 1961 г. автору этих строк приходилось слышать от авторитетных учёных и партийных работников, что в Польше удалось найти «собственный» путь решения аграрной проблемы, обусловленный особыми традициями польского крестьянства, которое-де может «органически врасти» в социалистическую систему, оставаясь единоличным. Во что это обошлось, хорошо известно: возникла и постоянно углублялась диспропорция между динамично растущей крупной промышленностью и технически примитивным сельским хозяйством. Это противоречие сыграло немалую роль в кризисном развитии Польши. и довольно широкое распространение частного предпринимательства в городе, во многом питающие частнособственническую, индивидуалистическую психологию значительной части населения;

— исключительно сильное, даже по мировым стандартам влияние католической церкви, которая, как известно, регулировала свои отношения с народным государством на принципах, более схожих с «нейтралитетом», нежели с сотрудничеством;

— значительное влияние на некоторые слои общества обширной польской эмигрантской общины, разбросанной по разным странам Запада, и прежде всего в США, и настроенной по преимуществу консервативно или даже воинственно антисоциалистически [10] Приведём, например, такую цифру: в 1972 г. в США 150 фирм с годовым оборотом более 10 млн. дол., тесно связанных с крупнейшими монополиями, в том числе и военно-промышленным комплексом, принадлежали выходцам из Польши. .

Это как раз были те факторы, которых так «не хватало», по мнению вашингтонских сценаристов, «пражской весне» 1968 г.

К объективным обстоятельствам «подвёрстывались» — и это было самым опасным для судеб социализма — серьёзные промахи и ошибки в деятельности органов партии и народной власти, проявившиеся прежде всего в пренебрежении назревшими проблемами хозяйственной политики, в недостаточном внимании к динамике жизненного уровня рабочего класса, других слоев трудящихся и недооценке идеологической работы [11] Благоприятствовала подрывной деятельности империализма и активизация, со времени известных событий 1956 г., оппозиционных элементов самых разных оттенков — от ревизионистских в самой П0РП до откровенных антикоммунистов — как правило, выходцев из бывших эксплуататорских классов и привилегированной части довоенной буржуазной интеллигенции. Однако «борьба с этими явлениями последовательно не велась и ограничивалась чаще всего пышной риторикой. Проведённая с ноября 1957-го по май 1958 г. переаттестация членов партии также не исключила из её рядов все ревизионистские элементы и не положила конец их деятельности вне партии» («Жолнеж вольности», 31.01.84). . Это не могло не вызвать нарастания негативных процессов, особенно в сфере общественного сознания.

Давлением на перечисленные «болевые точки» и планировалось вызвать процесс постепенного, с помощью враждебных новому строю элементов внутри страны, перерождения социализма в Польше. Основным объектом разлагающего воздействия был избран рабочий класс, ставка делалась на его отрыв от ПОРП, на нарушение связей между рабочими и их политическим авангардом [12] Именно поэтому была взята ориентация на модель капитализма не столько «американского», сколько «западноевропейского» образца. Как подчёркивал Бжезинский ещё в 1961 г., «в Польше и во всей Восточной Европе стоит задача трансформировать мирным путём коммунистические правительства в нечто, подобное правительствам социал-демократического типа». .

Главным в идеологическом обеспечении операции должен был стать тезис о создании такого «социализма», который включал бы в свою социально-политическую структуру «независимые профсоюзы» и «самоуправляемые предприятия». В идейную обойму, призванную дезориентировать и деморализовать массы польского рабочего класса, закладывались и лассальянская теория «неурезанного дохода», раскритикованная еще К. Марксом, и реформистские идеи «общества потребления», и левацкие концепции «самоуправления», основанного на групповой собственности, — словом, любое идеологическое оружие, казавшееся пригодным для этого случая. Были определены и отправные лозунги: «улучшенный социализм», «самоуправляемая экономика», «свободное предпринимательство».

Параллельно отрабатывалась и «организационная инфраструктура» (под этим подразумевалось создание взаимосвязанной и взаимодополняющей подпольной сети). Она сводилась к двум основным постулатам: а) сеть антисоциалистических организаций должна быть сформирована задолго до начала «взрыва», чтобы руководить его подготовкой; б) основные кадры должны рекрутироваться из буржуазной и мелкобуржуазной среды (хотя в качестве «цитрины» не исключались отдельные «рабочие деятели»). Однако для успешного достижения поставленных целей это должны быть люди не откровенно консервативных и даже не буржуазно-либеральных ориентации, а приверженцы социал-демократизма либо, на худой конец, левацкого «революционаризма».