Михаил Габович - Памятник и праздник: этнография Дня Победы

Цитируемые в статье интернет-источники указаны с датой создания. Дата последнего обращения ко всем онлайн-ресурсам — 27.06.2015.

Некоторые из этих аспектов подробно обсуждаются в моей статье, в которую вошли также материалы следующего исследовательского проекта, проведенного в 2015 г. Это, прежде всего, связь коммеморации с этнонациональной идентификацией, политические символика и активизм в контексте российско-украинского конфликта, освещение событий в немецкой прессе и сопутствующая ему моральная паника, роль коммеморативных артефактов и низовые инициативы — от протестных акций художников до деятельности поисковиков и местного «Бессмертного полка», а также сравнение с коммеморацией в восточногерманской провинции. Среди других, еще не раскрытых аспектов можно назвать в том числе роль местных и постсоветских политических партий и прочих организаций, значение коммеморации для межпоколенческих отношений и сравнение с коммеморативными практиками других (пост)мигрантских сообществ — турецкого, курдского, армянского, польского, югославских и т. д. См. также статью Севиль Гусейновой в настоящем сборнике об особенностях празднования Дня Победы членами «ленинградского» и «одесского» клубов в Берлине.

В последующих абзацах и в начале следующего раздела текст с небольшими изменениями повторяет вышеупомянутую статью (Gabowitsch M. Insel Treptow …). В остальном статьи разные.

В вышеупомянутой статье (Gabowitsch M. Insel Treptow …) подробнее описано, что происходит 8 и 9 мая в других местах, и в первую очередь у мемориала в Тиргартене и в Германо-российском музее.

Интервью в Трептов-парке, 9 мая 2013 г. Интервьюер — Михаил Габович. Перевод с немецкого.

На территорию можно также попасть по парковым тропинкам, соединяющимся с входными аллеями мемориала в непосредственной близости от арок. Существует также два боковых входа, расположенных примерно на высоте гранитных «флагов» посередине комплекса, но ими 9 мая 2014 г., по нашим подсчетам, в общей сложности воспользовалось всего 663 входящих и 841 выходящий. Ворота забора, расположенного прямо за главным памятником в восточном конце мемориала, уже много лет не открываются.

Vereinigung der Verfolgten des Nazi-Regimes — Bund der Antifaschistinnen und Antifaschisten (VVN-BdA) — объединение уцелевших противников и жертв нацистского режима, созданное в Германии после войны. В ГДР организация была упразднена, а вместо нее были созданы различные органы, отстаивающие идеологию государственного «победившего» антифашизма. В ФРГ организации и ее членам чинили препятствия за близость к коммунистическому движению, несколько раз VVN пытались запретить. С 1970-х к членству в союзе стали допускаться представители новых поколений, организация инициировала создание ряда мемориальных комплексов и продолжала бороться с неонацизмом. В воссоединенной Германии VVN стала крупнейшим антифашистским объединением, но по-прежнему критикуется консервативными политиками за близость к левому спектру.

Групповое интервью с русскоязычными студентами из Лейпцига, приехавшими раздавать георгиевские ленточки. Реплики студента-инженера (ок. 20–25 лет). Интервьюер — Михаил Габович.

9 мая 2014 г. мы насчитали 3294 входа и 3091 выход через южную арку мемориала. Естественно, неизвестно, какое количество выбравших этот путь посетило также и праздник на парковке.

Групповое интервью с дружеской компанией из трех человек. Реплики студента (ок. 25 лет), перевод с немецкого. Интервьюер — Михаил Габович.

Здесь и далее цитируется (в моем переводе с немецкого) интервью, проведенное 11 февраля 2013 г. в Берлине с Маркусом Терфоореном («Терра»), исполнительным директором берлинского отделения VVN-BdA. Интервьюеры — Михаил Габович и Марк Сватек-Эвенштейн. Сайт организаторов «праздника-2» — http://neuntermai.vvn-bda.de. Характерно, что, несмотря на такое название, группа официально именуется «Базисная организация “8 мая”».

Тексты доступны на вышеупомянутом сайте.

Введение воинской повинности австралийцы отклонили на референдумах в 1916 и 1917 гг.

Здесь я расхожусь с такими авторами, как Нина Тумаркин (Tumarkin N. Lenin Lives! The Lenin Cult in Soviet Russia. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1983; в готовящейся книге о культе Великой Отечественной войны в путинской России Тумаркин также интерпретирует «Бессмертный полк» как функциональный эквивалент православных крестных ходов) или Олег Хархордин (Хархордин О. Обличать и лицемерить. Генеалогия российской личности. СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2002).

В последние годы в социологии и антропологии обсуждается вопрос о потенциале переноса понятия гражданской религии Роберта Белла из американского в российский контекст. Возможно, моя перспектива ближе всего подходу Юрия Слезкина, предлагающего рассматривать большевизм как разновидность милленаризма, обращая таким образом внимание на сходства между разными проявлениями милленаризма, не ставя при этом вопроса об их «религиозности».

Заголовок одного из соответствующих отчетов начинается словами «Покорение Восточной Германии» (URL: www.otzyv.ru/read.php?id=181 458. 04.11.2014). Это подробный, богато иллюстрированный рассказ о различных туристических достопримечательностях, но и таких практических вопросах, как автобусные билеты. Его автор сравнивает поездку в Берлин и испытываемые там патриотические чувства с «паломничеством в Мекку или Иерусалим» (см. ее реплику в дискуссии о статье: www.otzyv.ru/read.php?id=181 458&p=20. 05.11.2014).

Другим предметом подобных сравнений часто становится Волгоград. Описывая свой визит в этот город, один блогер подробно останавливается на измерении «светского паломничества», устанавливая тесную связь между православной и советской культурой: «Тем не менее, можно было только поражаться точности определения: “паломничество”. То, что ощущаешь, приехав в Сталинград <���…>, не оставляет никаких сомнений, что святые места существуют не только для верующих. <���…> Даже такие знаковые места, как дом Павлова, воспринимались не как некая “достопримечательность” <���…>» ( http://agantis.livejournal. com/2250.html).

Набор «сценариев» для «патриотического образования» учащихся 1–4-х классов называет «паломничествами» посещение «Сталинграда» иностранными туристами, придавая ему статус святого места международного значения.

Придавая решающее значение восприятию самих участников исследуемого явления и используемой ими терминологии, я схожусь с авторами, видящими именно в этом главную отличительную черту паломничества от туризма.