Михаил Габович - Памятник и праздник: этнография Дня Победы

Немного меняется иерархия во время возложения венков к монументу Победы: вслед за Президентом РБвенки возлагает руководство правительства, спикеры обеих палат беларусского парламента, представители судебной власти (председатели Конституционного, Верховного и Хозяйственного судов), и только вслед за ними ветераны. Затем участие в торжественной церемонии принимают представители «силовых» министерств и ведомств (Министерство обороны, Министерство внутренних дел, Комитет государственной безопасности, Государственный пограничный комитет, Министерство по чрезвычайным ситуациям), представители Минского городского и областного исполнительных комитетов и ряда общественных организаций (Беларусский союз женщин, федерация профсоюзов, Беларусский республиканский союз молодежи, Президентский спортивный клуб), главы православной и католической церквей, иностранные дипломаты. Здесь, конечно, выделяется присутствие Президентского спортивного клуба среди наиболее важных и значимых общественных организаций страны. О радикальной трансформации советского ритуала свидетельствует участие в церемонии церковных иерархов, что было немыслимо в воинственно атеистическом советском государстве. Но в современной Беларуси (как, впрочем, и в России) происходит амальгамация ранее противоречивых символов, где полностью подчиненная государству церковь включается в культурный ландшафт, сохраняющий значительную долю преемственности с советской эпохой.

В торжественной церемонии задается определенный поведенческий паттерн, который воспроизводится и обычными гражданами как в День Победы (венки и цветы возлагаются к Монументу Победы и после завершения церемониального действия), так и в торжественных случаях приватного характера (в первую очередь — свадьбы).

Важным моментом является использование различной символики во время шествия, где также интересно сочетание советских и беларусских символов. Во главе колонны штандарты 1-го, 2-го и 3-го Беларусских фронтов, а также 1-го Прибалтийского фронта. Перед ними — три флага: два «флага Победы» (по сути — государственные флаги СССР) и один государственный флаг Республики Беларусь. Таким образом, начало колонны, ее наиболее главная и значимая часть цементирована советской символикой, закрепляя линию преемственности.

Но важно отметить и то, что в остальном пространстве праздника уже откровенно доминирует символика, связанная с Республикой Беларусь и Минском. В колонне 2013 года я насчитал только 2 флага СССР(помимо вышеупомянутых) — и сотни флагов Республики Беларусь. Также в качестве микросимволики в колонне активно использовались маленькие флажки и ленточки. Все флажки — с беларусской символикой, ленточки — либо красно-зеленые (отсылающие к сочетанию цветов на государственном флаге РБ), либо бело-голубые (отсылающие к сочетанию цветов на гербе города Минска). Для выстраивания цветового контура шествия использовались и воздушные шарики, также в двух вариантах сочетания цветов — красно-зеленого и бело-голубого.

Только одна небольшая группа (восемь человек пожилого возраста) пыталась встроить советскую символику в пространство праздника — уже после проведения официальной церемонии они вышли к Монументу Победы с советскими флагами и портретами Сталина и Ленина. Но это выглядело как частная инициатива, не нарушающая заданные правила праздника (никто их не ограничивал), но и протекающая вне регламентированного распорядка, без официальной санкции. Группа коммунистических активистов вызвала наиболее оживленный интерес со стороны фотографов, тогда как остальная публика полностью их игнорировала.

В зоне публичного празднования открыто присутствовала и использовалась только беларусская символика (флажки, ленточки, шарики). Достаточно маргинальным являлось использование «георгиевских ленточек» — микропрактик коммеморации, активно распространяемых через российское культурное влияние. По моим наблюдениям, в колонне участников георгиевские ленточки практически не использовались (примерно 1 ленточка на 100 человек), также крайне редко они встречались и в зоне гуляний. Наиболее распространенным этот символ оказался среди зрителей, наблюдающих за торжественным шествием (примерно 1 ленточка на 20 человек). Но интересный факт: возле моей позиции на проспекте Независимости я заметил лишь одну группу из 12 человек, все участники который носили ленточки. Оказалось, что эта группа студенческой молодежи из Росси, целенаправленно приехавшая по специальной программе обмена для участия в празднике.

Это позволяет сделать вывод об устойчивой национализации визуального измерения Дня Победы в Беларуси. Советская символика используется лишь в наиболее центральной точке мероприятия, связывая и направляя ход праздника. Но за пределами ядра праздника, полностью контролируемого властью, уже прослеживается четкий императив на замену советской символики государственной беларусской либо минской. Также беларусские власти не особенно стремятся лоббировать использование «георгиевских ленточек», скорее всего, подозревая в этих практиках еще одно средство распространения культурной гегемонии России на подконтрольной территории. И советская символика, и «георгиевские ленточки» никоим образом не попадают в число запретных, их употребление не ограничивается, но также и не стимулируется государственными агентами. С точки зрения власти наиболее удобной символикой на День Победы является государственная беларусская и минская символика, что служит дополнительным усилением ассоциации Победы с Беларусью.

В случае Беларуси выбор мифа Войны в качестве фундамента легитимности власти, важного инструмента борьбы с политическими оппонентами и консолидации населения страны вокруг государственного проекта идентичности, выглядит вполне прагматическим и разумным решением. Согласно результатам опросов, историческая память жителей Беларуси сконцентрирована вокруг Великой Отечественной войны, и, пожалуй, это единственный доступный ресурс для политики памяти, который позволял добиться массовой поддержки. Стоит согласиться с точным замечанием Андрея Портнова о том, что «логику Лукашенко при обращении и максимальной эксплуатации мифа “Великой Отечественной войны” можно описать как понятное стремление опереться на существующий символический ресурс, тем более учитывая ожидания большинства его избирателей»[39]. Ставка националистической оппозиции на радикальную ревизию советского образа истории оказалась малоэффективной в Беларуси, она привела к политической маргинализации альтернативных проектов памяти и идентичности.