Михаил Габович - Памятник и праздник: этнография Дня Победы

Подобное напряжение ощущается и в сам день праздника, в том числе перед мемориальным кладбищем. Его посетители сталкиваются с неприязненным отношением националистически настроенных литовцев. Некоторые из них демонстративно идут к расположенному неподалеку памятнику «Пиета» литовским жертвам штурма телебашни спецназом «Альфа» 13 января 1991 года и кладут к нему цветы. Некоторые из них подходят к русскоязычным посетителям и пытаются спровоцировать их такими словами: «Спасибо, что вы сегодня пришли к нашим героям»[73], имея при этом в виду жертв 13 января, а не солдат Второй мировой войны.

Мемориальное кладбище Антакальнис представляет собой 9 мая остров в пространстве Вильнюса, подобно тому, как островом предстает в официальной литовской памяти ритуал 9 мая. Для участвующего в нем мемориального сообщества ритуал служит прежде всего сплочению и отделению себя от остальных, а аспект политического протеста приводит к некоторому сплочению с литовской оппозицией.

9 мая раскалывает литовское общество как никакой другой день. Разделительные линии проходят при этом не по этнонациональным границам, противопоставляя, например, русских литовцам. Для литовских ветеранов и литовцев среднего и старшего возраста с левой позицией, например, симпатизирующим социалистической партии «Фронтас», 9 мая может также служить местом памяти, позволяющим выразить недовольство современной политической линией.

Тем самым празднование 9 мая превратилось в Литве в ритуальную социальную практику, которая, хотя и апеллирует к наследию героев и победителей во Второй мировой войне, но по своей функции выходит далеко за рамки памяти о войне.

Авторизованный перевод с немецкого

Наталии Зоркой

P. S. Политизация практик воспоминания Дня Победы и его символов после украино-российского конфликта коснулась и Литвы — об этом написано в моей книге «Преломления памяти. Вторая мировая война в мемориальной культуре советской и постсоветской Литвы». Так в 2015 году в Вильнюсе были демонтированы советские памятники на Зеленом мосту, официально по причине их плохого состояния, однако на самом деле в контексте дискуссии о декоммунизации в Украине и устранения следов советского прошлого и советского культурного наследия. В связи с использованием георгиевской ленточки национально-патриотическими общественными группами в России и сепаратистами на востоке Украины, в Литве — как и на всем постсоветском пространстве — возрос ее конфликтный потенциал. Теперь ее официально интепретируют как выражение прокремлевской установки и агрессивной внешней политики России. Для многих из коммеморативного сообщества это стало поводом отказаться от ее использования 9 мая.

На примере Дня Победы можно особенно четко увидеть гетерогенность мемориального дискурса в Литве. Нельзя отрицать влияние Российской Федерации на усиление транснациональной памяти об общей победе. Дискурс в духе «Мы победили вместе» призван служить интеграции и противостоять тезису о равной ответственности СССРи нацистской Германии за развязывание Второй мировой войны, распространенный сегодня в странах Восточной Европы. Но на эту, как кажется на первый взгляд, пророссийскую память есть спрос у различных общественных групп в современной Литве.

[3] О сооружении памятника победы в Шяуляй. LYA [Литовский особый архив], F. [фонд] 1771. Ap. [опись] 8. B. [дело] 111. C. 11.

[4] Там же.

[6] «Советская Литва» от 4 мая 1945, «Вперед на врага» от 28 июня 1945. См. также Safronovas V. Kampf um Identität. Die ideologische Auseinandersetzung in Memel/Klaipeda im 20. Jahrhundert. Wiesbaden: Harrassowitz, 2015. S. 169.

[7] «Советская Литва» от 1 апреля 1945.

[8] «Советская Литва» от 4 мая 1945.

[9] Утраченный памятник генералу И. Д. Черняховскому в Вильнюсе // Прибалтийские русские: история в памятниках архитектуры 1710–2010 / Под общей ред. А. В. Гапоненко. Рига: Институт европейских исследований. 2010. С. 649–652.

[10] «Советская Литва» от 17 февраля 1975. С. 4.

[11] См. эволюцию образа литовского Неизвестного солдата: Staliūnas D. Der Kult des Unbekannten Soldaten in Litauen // Nordost-Archiv Bd. 17 (2008–2009). S. 248–266.

[12] О разрушении памятнков национальным историческим фигурам в Литве см. Butrimas A. Denkmäler in Westlitauen. Errichtung (1928–1944), Zerstörung (1945–1954) und Wiederaufbau (1988–1991) // Nordost-Archiv Bd. 6 (1997). H. 1. S. 167–183.

[13] Литовская деревня Пирчюпис (Pirčiupis) 3 июня 1944 г. была сожжена войсками СС. В 1960 году на этом месте был создан мемориал. В Советской Литве он обрел значение центрального места памяти о войне. В 2000 году существовавший здесь музей был закрыт.

[14] Обзорные статьи: Конрадова Н., Рылева А. Герои и жертвы. Мемориалы Великой Отечественной // Габович М. (сост.) Память о войне 60 лет спустя: Россия, Германия, Европа. М.: Новое литературное обозрение, 2005. С. 241–261; Makhotina E. Symbole der Macht, Orte der Trauer: Die Entwicklung der rituellen und symbolischen Ausgestaltung von Ehrenmalen des Zweiten Weltkriegs in Russland // Heinemann M., Flacke M., Haslinger P., Schulze Wessel M. (Hrsg.). München: Oldenbourg 2011. S. 279–306; Jahn P. (Hrsg.) Triumph und Trauma. Sowjetische und postsowjetische Erinnerung an den Krieg 1941–1945. Berlin: Deutsch-Russisches Museum Berlin-Karlshorst, 2005. S. 92–125; Hausmann, G. Russland / Sowjetunion. Die unfriedliche Zeit. Politischer Totenkult im 20. Jahrhundert // Hettling M. (Hrsg.) Gefallengedenken im globalen Vergleich. Nationale Tradition, politische Legitimation und Individualisierung der Erinnerung. München: Oldenbourg, 2013. S. 413–439.

[15] Об истории оформления советского мемориального кладбища см. Антакальнский мемориальный ансамбль в Вильнюсе // Прибалтийские русские: история в памятниках архитектуры 1710–2010 / Под общей ред. А. В. Гапоненко. Рига: Институт европейских исследований. 2010. С. 639–641; Lietuva atsimena. Vilnius: Grafija, 2010. P. 12–39.

[16] Аудроне Вишняускиене (Audrone Vyšniauskiene), Департамент культурного наследия, интервью 26 марта 2010 года.

[17] Там же.

[19] Значение литовских национальных, фольклорных мотивов для советизации Литвы рассматривает в своей книге Виолета Даволюте: Davoliūtė V. The Making and Breaking of Soviet Lithuania: Memory and Modernity in the Wake of the War. London; New York: Routledge, 2013.

[20] Этот маршрут оставался неизменным в советские годы, см. среди прочего описание в газете «Советская Литва» от 10.5.1985.

[21] Bumblauskas A. Brandi tauta sugeba žvelgti į pasauli ir kitos tautos akimis // Lietuvos rytas, 19.06.1999.

[22] Nikzentaitis A. Die Epoche der Diktaturen. Erinnerungskonkurrenz in Litauen // Osteuropa 6 (2008). S. 159–167.

[23] Senn A.E. Perestroika in Lithuanian historiography. The Molotov-Ribbentrop Pact // The Russian Review, Vol. 49 (1990). P. 43–56.

[24] Там же. P. 45.

[25] Lietuvos Rytas [Утро Литвы], 9.5.1990.

[26] Там же.

[27] Там же.

[29] Вечерние новости, 9.05.1991.

[30] Там же. О том же вспоминает и Юлиус Декснис, председатель Союза ветеранов Второй мировой войны, сражавшихся на стороне антигитлеровской коалиции, в одном из проведенных мною 24 апреля 2010 года интервью.

[31] Оплеванные розы // Литва Советская, 17.7.1991.

[32] «Вечерние новости» от 9.5.1991.

[33] Цит. по: Эхо Литвы, 9.5.1995. С. 1, 3.

[34] См. Закон о дополнении закона о памятных днях. Lietuvos Respublikos atmitinų dienų įstatymo 1 straipsnio papildymo ir pakeitimo įstatymas Vilnius, Nr. X-195, www3.lrs.lt/pls/inter3/oldsearch.preps2?a=256 476&b= (последний доступ 13.2.2016). О символических переменах см. Сафроновас В. О тенденциях политики воспоминания в современной Литве // Ab Imperio. 2009. № 3. C. 424–457.