Михаил Габович - Памятник и праздник: этнография Дня Победы

Немного иной выглядит ситуация в узком кругу религиозных евреев. Главный раввин Вильнюса, Хаим Бурштейн [67], стремится деполитизировать память. В одном из разговоров он указывает на еврейскую религиозную традицию с ее собственным летоисчислением и календарем памятных дат[54]. Представляемая раввином часть еврейского коммеморативного сообщества всячески демонстрирует, что для нее речь идет о Холокосте, а не о Красной Армии и почитании ее героических подвигов.

Скромность, с которой проходит церемония памяти жертв Второй мировой войны в Понарах, свидетельствует об узких рамках, задаваемых памятной датой 8 мая основной национал-консервативной линией литовской мемориальной политики. Сюда же относится и перевод празднования в религиозную сферу, призванный растворить его политическую составляющую.

Если в легитимации 8 мая как новой памятной даты литовские политики смогли опереться на общеевропейские стандарты, то 9 мая с 1990-х годов остается в общественном восприятии «этническим праздником русских», как его определила литовский социолог Ирена Шутиньене[55]. Церемонии, проходящие в этот день, отмечены совсем иными практиками и атмосферой. Память связана с определенным местом, и это — советское мемориальное кладбище Антакальнис.

Даля Куодите, директор Центра исследования геноцида и сопротивления[56]: «То, что для всей Европы стало победой, для нас стало новой оккупацией».

9 мая является в российском, белорусском и (восточно-)украинском пространстве национальным местом памяти. Коммеморативные ритуалы всегда связаны с неким традиционным местом и с памятником, а социальные практики памяти переплетены со злободневной политической конъюнктурой.

Советский мемориал на кладбище Антакальнис можно рассматривать как своего рода мемориально-политический эксклав. 9 мая — единственный день в году, а Антакальнис — единственное место, на котором зажигается вечный огонь в честь Красной Армии, впрочем, только на два часа, которые продолжается официальная церемония. В этом месте и в этот день действие литовских законов будто бы приостановлено: здесь несут исключительно советскую символику, здесь говорят об «освобождении» и «победе», ветераны находятся здесь в центре внимания. Традиция, когда дети или молодежь дарят ветеранам красные гвоздики, сохраняется на этом месте по-прежнему. Ветераны явно тронуты. Многие молодые женщины фотографируются с ветеранами.

Новой в коммеморативных ритуалах — и в этом состоит сходство с российской культурой памяти — является религиозная составляющая коммеморативных церемоний. Так, уже несколько лет принято, что представители Русской Православной Церкви Литвы освящают могилы и занимают заметное место среди участников церемонии. Но религиозный аспект коммеморации выражается и в действиях рядовых участников. Новой, например, является практика креститься перед Вечным огнем, склоняться в благоговейном поклоне и произносить молитву.

Посещение мемориала на Антакальнисе следует сложившемуся традиционному ритуалу прохода процессии по кладбищу: люди идут через ворота мемориального комплекса к Вечному огню, который заложен у главного монумента — скульптурной группы советских солдат и партизан, за которым возвышается холм с братскими могилами. К памятнику возлагают цветы, впереди его часто ставят венки.

Примечателен тот факт, что со временем на Антакальнис приходит все больше молодых людей — представителей русскоязычного меньшинства. По словам многих респондентов, их приводит сюда потребность выразить уважение и благодарность павшим воинам [68]. Многие молодые люди приходят со своими друзьями, некоторые — с родителями, некоторые и одни. Большинство юных посетителей приходят после школы, учителя отказываются освобождать их на этот день от занятий. Школьники, тем не менее пришедшие в течение дня, объясняют, что они либо получили справку по состоянию здоровья, либо просто прогуливают занятия[58]. Они кладут цветы и зажигают свечи на могилах. Для многих из них такие практики тесно связаны с внутрисемейной коммуникативной памятью; нередко они говорят о том, что их прадеды или дедушки или бабушки были на войне и поэтому они ощущают «внутреннюю потребность» прийти сюда 9 мая [69]. Тем самым они оказываются носителями дискурса памяти, который не фигурирует в школьном образовании. Многие школьники постарше осознают этот конфликт и видят в нем дополнительную мотивацию: «Нам было запрещено сюда приходить, но мы все же пришли, так как никто не может отнять у нас этот праздник». Большинство двадцатилетних говорят о чуждости им современного литовского изложения истории. Литовская культура памяти, по их словам, слишком мрачная и печальная. Праздник победы дает им позитивную ориентацию в прошлом и в будущем, это «светлый праздник». Господствующее сегодня в России воззрение на войну усваивается и молодыми русскоязычными гражданами Литвы.

Целый день людские массы движутся к мемориальному кладбищу. Те, кто не смог прийти на официальную церемонию в первой половине дня, поскольку их не отпустили с работы, приходят на кладбище вечером, после работы.

Было бы неверным утверждать, что День Победы является праздником исключительно для русскоязычного меньшинства Литвы. Левые литовские политики также принимают в нем участие и используют его для своих политических посланий. Так, с 2009 года Альгирдас Палецкис[60], бывший председатель социалистической партии «Фронтас», выступает с праздничными речами на мероприятиях, сопровождает ветеранов и поддерживает Ветеранский союз всевозможными способами: в общественной работе, транспортом, пожертвованиями и т. п.

Официальная церемония в форме возложения венков к Вечному огню начинается в 11 часов, то есть одновременно с московским парадом (между Литвой и Москвой один час разницы). После возложения венков послы России, Украины, Беларуси, Казахстана и Армении произносят речи. После этого говорят ветераны. Они либо делятся своими воспоминаниями о войне, либо читают стихотворения.

В официальных речах звучит мотив самопожертвования солдат и благодарности им, и к этому добавляются критические замечания, проблематизирующие общепринятый государственный дискурс. Так, в речи российского посла постоянно повторяется, что надо противостоять попыткам «искажения истории»:

Опять по зову сердца мы, представители разных стран и национальностей, собрались все вместе, чтобы отметить самый величественный, самый дорогой для нас праздник — День Победы над фашизмом и почтить память героев […] Мы обязаны сделать все, чтобы наши дети и внуки сохранили эту память, чтобы пресечь любые попытки исказить историческую правду, перечеркнуть подвиг тех, кто спас мир от коричневой чумы, пытается поставить победителей на одну доску с агрессорами. Мы не должны допустить возрождения нацистской идеологии…[61]