Яков Миркин - Правила неосторожного обращения с государством

Или еще. «По середине кабинета, который он устроил себе, прорубивши стену, была повешена огромная крыса. Я спросила, что это значит, и получила в ответ, что крыса эта совершила уголовное преступление, и по военным законам подверглась жесточайшему наказанию, что она забралась на бастионы картонной крепости, стоявшей у него на столе в этом кабинете, и на одном из бастионов она съела двух поставленных на стражу часовых из крахмала, что за это он приказал судить преступницу военным судом, что его собака-ищейка поймала крысу, которую немедленно за тем повесили с соблюдением всех правил казни, и которая в течении трех суток будет висеть на глазах публики для внушения примера» [119] Там же. С. 140. . Был любвеобилен, о чем докладывал жене, которую не любил — о чем тоже ей докладывал.

А вот другие свидетельства. «Великий князь показал мне язык (как делал он даже в церкви, дразня священников)» [120] Дашкова Е. Р. Записки. Письма сестер М. и К. Вильмот из России. М.: Издательство Московского университета, 1987. С. 49. . Шпионил для прусского короля. «…Гримасничал, паясничал и передразнивал пожилых дам, которым сам приказал делать реверансы по французской моде, а не кланяться, как было принято у нас прежде. Несчастные престарелые дамы, приседая в реверансе, с трудом удерживались на ногах» [121] Там же. С. 54. . Публично обозвал Екатерину дурой, довел до слез, вызвал всеобщее презрение [122] Там же. С. 57. . «Неспособность Петра III управлять империей и <���…> беды, в которые была бы ввергнута страна» [123] Там же. С. 59. . «Отвращение, которое вызывал Петр III, усиливалось тем более, что он возбуждал всеобщее презрение и как нарушитель законов» [124] Там же. С. 64. .

Всё это — Дашкова, сторонница переворота.

Чем кончилось в ее версии? «Наше вступление в Петербург не поддается описанию. Улицы были заполнены народом, который благословлял нас и бурно выражал радость. Звон колоколов, священник у врат каждой церкви, звуки полковой музыки — всё производило впечатление, которое невозможно передать. Счастье от сознания, что революция свершилась без единой капли крови…» [125] Там же. С. 73. .

И, наконец, публично.

«Обстоятельный манифест о восшествии Ее Императорского Величества на Всероссийский Престол» от 6 июля 1762 г. — «малость духа к правлению столь великой Империи», «презрел он законы и естественные, и гражданские», «Отечество в чужие руки отдать», «повеление давал действительно нас ( Екатерину — Я. М. ) убить», «самовольный, необузданный и никакому человеческому суду не подлежащий властитель», «наследника истребление», «из войны кровопролитной начинал войну другую — безвременную и государству Российскому бесполезною» и т. п. [126] Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Книга V. 2-е издание. С.-Петербург, Издание Высочайше утвержденного товарищества «Общественная польза». Том 25. [ценз. 1895–1896]. С. 1354; Законодательство Екатерины II. В 2-х томах. Том 1. М., 2000. С. 68–69.

Образ, который создала оскорбленная и не любящая женщина, безупречен.

В нем нет ни одного изъяна.

Всё ясно — у начальника были большие странности.

Для каждой власти почти всегда есть куда хуже.

Он засел у всех в печенках.

13 января 1797 г. «Его императорским величеством замечено, что те, кои одеты в немецкое платье, ходят в круглых шляпах и разнообразных шляпах, а потому предписывает управе благочиния немедленно объявить в городе всем наистрожайше, чтобы кроме треугольных шляп и обыкновенных круглых шапок, никаких других никто не носил… И если кто, в противность сему, явится, тех тотчас под стражу представлять к его высокопревосходительству» [127] Указы и распоряжения, состоявшиеся в царствование Павла I. / Русская старина. — 1870. — Том II. — С.515. .

В Петербурге начался разгром.

«Первый подвиг свой новый порядок обнаружил объявлением жестокой, беспощадной войны злейшим врагам государства — круглым шляпам, фракам и жилетам!

На другой день человек 200 полицейских солдат и драгун, разделенных на три или четыре партии, бегали по улицам и во исполнение (особого) повеления срывали с проходящих круглые шляпы и истребляли их до основания; у фраков обрезывали отложные воротники, жилеты рвали по произволу и благоусмотрению начальника партии, капрала или унтер-офицера полицейского. Кампания быстро и победоносно кончена: в 12 часов утром не видали уже на улицах круглых шляп, фраки и жилеты приведены в несостояние действовать и тысяча жителей Петрополя брели в дома их жительства с непокровенными главами и в раздранном одеянии, полунагие… Вступивших же в спор и состязание с рыцарствующею полицею героев приветствовали полновесными ударами палкою» [128] Записки Александра Михайловича Тургенева. / Русская старина. — 1885. — Том XLVII. — С. 381–382. .

20 января 1798 г. «1-е, воспрещается всем ношение фраков, а позволяется иметь немецкое платье, с одинаким стоячим воротником, шириною не более как в три четверти вершка; а обшлага иметь того же цвету как и воротники, исключая сюртуки, шинели и ливрейных слуг кафтаны, кои остаются по нынешнему их употреблению. 2-е, запрещается носить всякого рода жилеты, а вместо оных употреблять обыкновенные немецкие камзолы. 3-е, не носить башмаков с лентами, а иметь оные с пряжками, а также и коротких, стягиваемых впереди, шнурками, или с отворотами сапогов. 4-е, не увертывать шею безмерно платками, галстуками или косынками, а повязывать оныя без излишней толстоты» [129] Указы и распоряжения, состоявшиеся в царствование Павла I. / Русская старина. — 1870. — Том II. — С. 517. .

21 января 1798 г. «В дополнение прежней повестки <���…> жителям в городе объявить, что мера одинаким стоячим воротникам не полагается, а оставляется на произвол каждого; но желательно, чтобы не безобразною вышиною сделаны были» [130] Там же. С. 517–518. .

4 апреля 1798 г. «Носка перьев на шляпах принадлежит единственно чинам придворного штата» [131] Там же. С. 518. .

28 июля 1798 г. «… усмотрели мы развратные поступки Литовской губернии бржетского городничего Пирха, который, забыв все обязанности служения, противу узаконениев наших публично ходил в круглой шляпе, во фраке и сею неблагопристойною одеждой ясно изображал развратное свое поведение <���…> а потому, выкинув оного городничего Пирха, велели мы просить прощения при разводе на коленях у полковника Жукова <���…> Наше повеление соделать гласным со всеми обстоятельствами развратности городничего Пирха, дабы и все прочие таковаго буйства, наглости и пренебрежения должности своей позволять себе не дерзали» [132] Там же. С. 521–522. .