Ева Меркачёва - Град обреченных. Честный репортаж о семи колониях для пожизненно осуждённых

Он единственный осужденный, с кем мне разрешили поговорить без решеток. Мы общались в художественной мастерской, где Алексей работает.

— Я бросил школу после восьмого класса. Не хотел учиться. В первый раз ушел из дома в 15 лет. Мне тогда понравилось ощущение свободы — что хочешь, то и делаешь. Это потом я понял, что это не свобода, а разнузданность.

— Выходит, вы тогда бунтовали?

— Бунтовал. Но против чего, сам не знаю. Вроде не было поводов. Семья у меня хорошая. Отец шахтер, мать продавец. Сестренка младшая имеется. Я сейчас вспоминаю эту жизнь и не могу понять, почему от нее отказался. Да, я ссорился с отцом, потому что он был против, чтобы я курил и школу прогуливал. Но зачем было уходить? Понимаете, какая-то агрессия внутри меня была.

В общем, я стал жить отдельно. Жил тем, что воровал. Снимал комнату, девушку нашел. У нас любовь настоящая была. Мы ждали появления ребенка. Ну а потом совершил первое убийство. Со стороны кажется, что времени столько прошло, можно уже об этом спокойно рассказывать. Но на самом деле до сих пор больно. Я живу с этим вспоминанием.

— Кого убили первым?

— Мужчину. Зашли компанией к знакомому, а там мужчина избивал женщину. Мы его убили, чтобы ее защитить. Такая злоба и ненависть внутри была, словами не передать. А потом убили еще одного человека, чтобы скрыть это преступление. Отец младшего подельника посоветовал так сделать, вот мы и сделали. И спустя час после этого меня задержали. С тех пор я за решеткой. То есть моя жизнь разделилась на две части: до приговора и после. Сейчас бы все отдал, чтобы с родителями быть, чтобы заниматься музыкой, я ведь в детстве на гитаре играл.

— Вас приговорили к смертной казни?

— Да. Меня посадили в 1996-м, то есть до моратория. И в приговоре потом прозвучало: «Назначить высшую меру наказания в виде смертной казни». Я не боялся смерти. У меня к тому времени уже случилось духовное перерождение.

— Как это произошло?

— После приговора меня привезли в СИЗО города Кемерово (там, по слухам, и расстреливали). И я впал в некое забытье. Не помню, как шли дни и ночи. Потом очнулся, осмотрелся. Одиночная камера, стены голые. Вот тут, как говорится, накрыло. И агрессия ушла, будто и не было ее вообще. Я все-все понял. В тот момент впервые прочел Евангелие. Говорят, что все смертники верующими становятся. Это не так. Уверовать в этих местах еще сложнее, чем где бы то ни было. И вообще, только Богу известно, в какой момент он коснется сердец человеческих.

Вот меня — коснулся. И смерть уже не была наказанием. А потом мне показали бумагу — там было написано, что указом президента смертная казнь заменяется на пожизненное заключение. И я расценил это как дар Божий, возможность исправиться. В колонию «Черный дельфин» я попал в 2001 году.

— Когда стали рисовать?

— Я всегда хорошо рисовал, в школе одни пятерки были. Попросил лист, карандаш в камере. Стал делать портреты. Первый — Николая II — я нарисовал простым карандашом на тетрадном листе в клетку. Вскоре мне разрешили попробовать рисовать акварелью. Я стал сам читать учебники по живописи. Понял, что мне самому нравится иконопись, нарисовал четыре иконы. Когда пишешь лик святого, изучаешь всю его жизнь, вдохновляешься. Потом я попросил священника Иоанна, который раньше сюда приходил, благословить на этот труд. Это было в 2005 году. С тех пор я нарисовал больше 500 ликов.

Вот храм в колонии исписал по благословению митрополита Оренбургской области. И мне разрешили уже рисовать по-своему. Работаю в этой мастерской. Сидим в камере вчетвером, и вместе же нас выводят сюда на работу. Четверо художников.

— Ваша девушка вам пишет? На свидания приезжает? И, кстати, ребенок родился?

— Ребенок родился, но я его никогда не видел. Девушка сначала писала, потом перестала. Переехала куда-то. Я ее новый адрес не нашел. Наверное, встретила человека. А с близкими у меня за все время не было ни одного свидания.

У меня как-то появилась девушка (познакомились благодаря газете «Казенный дом»). Но что-то не срослось, мы расстались. «Расстались» — это надо в кавычках, наверное. Мы же никогда не виделись.

— Как будущее видите?

— Хотелось бы успеть пожить на свободе как нормальный человек. Я бы играл на гитаре, как в детстве. Шансы выйти по УДО по истечении 25 лет есть, наверное. Но отсюда никто не выходил. Все в руках Бога. Если свобода случится, я мечтаю восстанавливать храмы. Знаете, я бы обратился через вас к тем, кто стоит на грани совершения преступления. Не делайте этого. Потом ничего не исправишь.

Передо мной сидит, как его называли, «самый обаятельный серийный убийца России» — Сергей Шипилов. Его широкая улыбка, открывающая ровные белые зубы, стала смертельной ловушкой для 12 женщин.

Он насиловал и убивал, отбывая срок в колонии (за хорошее поведение его расконвоировали, так что он мог свободно покидать территорию).

Не так давно Сергей признался в убийстве еще двух женщин и был за это осужден на девять с половиной лет. Но что будет, если любой срок прибавить к пожизненному? Это все равно что умножить на ноль.

Сейчас Шипилов говорит, что сделал доброе дело — взял два старых «висяка» на себя — в обмен на небольшую услугу со стороны следствия. Но был якобы обманут.

Сергей Шипилов совершал убийства в городе Вельске Архангельской области с 1995 по 1999 год. Первый срок он получил за изнасилование. Уже через полгода в колонии за хорошее поведение был расконвоирован. Дважды в неделю он выезжал за пределы исправительного учреждения на машине-ассенизаторе — вывозил отходы. Как раз в это время и совершал свои преступления. Шипилов предлагал женщинам, стоявшим на остановках, подвезти их, вместо этого отправлялся в лес, где убивал. В качестве орудия использовал веревку, заточку и нож. Трупы закапывал. Самой юной жертве было 16 лет, самой взрослой — 49. В 2000 году суд признал его виновным в 12 убийствах и 9 изнасилованиях.

— Я архангельский Чикатило, — произносит вместо традиционного представления собеседник. И улыбается, глядя прямо в глаза.

Шипилов — высокий, отличного телосложения и вообще очень неплохо выглядит для своих 60 лет (юбилей отметил в мае 2019 года в колонии). Да что там — он вживую такой же, как на фото из зала суда. Как можно так законсервироваться?

Мы разговариваем с ним в кабинете психолога (это уже традиция — брать интервью у пожизненно осужденных именно там, как в самом приспособленном для «разговоров по душам» месте).