Александр Годлевский - Мои идеологические диверсии (во времена от Горбачева до Путина)

И наоборот. В философии существует так называемый «вульгарный материализм», суть которого сводится к тезису: мозг вырабатывает мысль также как печень – желчь. Тезис может и правильный, но уж больно примитивный. Вся духовная сторона человека непосредственно сводится исключительно к физиологии. Это все равно, что сводить к одной только физиологии всю любовную лирику, хотя вряд ли кто будет отрицать наличие между ними довольно тесной связи.

Даже древние уже очень хорошо понимали значение в жизни общества и законов, определяющих наиболее важные правила поведения в обществе. И правосудия, устанавливающего на основе законов конкретные правоотношения – конкретные юридические права и обязанности конкретных субъектов общественных отношений. В юридической науке различаются объективное и субъективное право. Под объективным правом принято понимать систему юридических норм, то есть правовые нормы в том виде, в котором они установлены законодательством. Под субъективным правом понимают систему наличных прав субъектов правоотношений (граждан и юридических лиц) – те конкретные правомочия, которые принадлежат конкретным субъектам правоотношений на практике в реальности. Проще говоря, объективное и субъективное право различаются тем, как должно быть по закону, и тем, как есть на самом деле. В нормальном обществе объективное и субъективное право должны соответствовать друг другу, как теория с практикой. Если в законе написано одно, а в реальной конкретной практике получается совсем другое, то это уже, как минимум, серьезный признак ненормальности в обществе. У нас такая правоприменительная деятельность государства издревле называлась «закон – что дышло».

Конечно, в многообразии нашего мира все здесь изложенное не так просто – во многих странах источником права являются не только законы, но и имеющие силу закона правовые обычаи, судебные прецеденты – так называемое обычное право (Common Law). Но это уже совсем другая история. Мы здесь разбираемся не с классификацией источников права по их формальному способу существования. Поэтому для краткости и ясности законом будем именовать все источники права, независимо от формы существования. Здесь нам важно подчеркнуть значение соответствия между законом и тем, как государство соблюдает свои законы на практике: что торжествует – законность или «закон – что дышло»?!

В процессе познания и в других областях человеческой деятельности многие пути хороши, только если при этом не отрываться от основы, поскольку это чревато всякими нехорошими последствиями. Вскрывая причины краха меньшевистской политики соглашательства с СССР западных социалистов 70-80-х годов, Владимир Буковский в своей книге «Московский процесс» (М.: МИК, 1996 г., С.250) пишет, как один старый социал-демократ, человек исключительной честности, сказал ему, что социал-демократия имеет право на существование до тех пор, пока в основе ее политики лежит последовательный антикоммунизм, – иначе она вырождается в «керенщину».

Чем закончились в нашей стране меньшевизм с «керенщиной», в том числе и для самих меньшевиков, очень хорошо известно. Но такой принцип «если настоящая социал-демократия – то необходим антикоммунизм» можно по аналогии перенести и на исследование общественно-политических систем – если квалифицированно исследовать общество, то к анализу необходимо подходить прежде всего с правовых позиций. Если одно – то необходимо другое. Иначе с исследователем может случиться то же самое, что и с меньшевиками. Расстрельный подвал им, может быть, сейчас и не грозит, но вот опозориться на весь мир можно запросто, да такими и остаться во всемирной истории.

О крахе советской власти говорят все. После августа 91-го это мнение стало настолько общепризнанным, что и спорить боязно. При этом, однако, до сих пор никто так и не удосужился дать ей определение, выдерживающее хотя бы малейшую конструктивную критику. Так, под советской властью понимают политический режим, основанный на коммунистической идеологии. Но коммунистическая идея – миф, утопия. Что-либо реальное может основываться на мифе, только если в него верят. А кто у нас всерьез воспринимал идею коммунизма?! И много ли их было?! По свидетельству Эрнста Неизвестного, самые ярые антисоветчики, которых он только знал, были в ЦК КПСС («Общая газета» от 18-24 мая 2000 г.). Давно известно, что в застойные коммунистические времена даже советские психиатры в штатском в заключениях судебно-психиатрических экспертиз по политическим (!!!) делам не стеснялись ссылаться на преданность идеалам марксизма-ленинизма как на неоспоримое свидетельство невменяемости.

Приверженцев коммунистических идеалов во всем мире можно было найти немало – от постоянных клиентов советских психушек до многочисленных представителей западной интеллектуальной элиты. Но в советском партгосаппарате их не было и быть не могло – реальные принципы коммунистической власти были несовместимы с коммунистической идеологией. Подчеркну, что здесь речь идет именно о реальных принципах, а не о показушных, под которыми скрывали реальные. В те времена у нас существовала всеобщая болезнь – одна на всех – когда человек думал одно, говорил другое, а делал третье. Может ли такое быть основой сверхмощного режима, державшего в страхе весь мир?! И может ли смена внешней идеологической вывески доказывать конец политического режима, основанного на чем-то совсем другом?!

Обычно вывод о крахе советской власти доказывают отсутствием в стране политзеков и прекращением преследований по политическим мотивам. Действительно, политзеков и политических репрессий у нас сейчас нет. Точнее они отсутствуют в том виде, в каком их общепринято было понимать с застойных времен. Но в перестроечные времена, когда уже дозволялось ругать Сталина, а диссиденты еще сидели, от некоторых, сидевших при Сталине, слышались такие утверждения: «Вот нас тогда сажали за антисталинские разговоры дома на кухне – мы были политзеками! А нынешние диссиденты сидят за открытые выступления против советской власти – они уголовные преступники!»

Еще одна, но уже современная вариация: «Большевизм у нас давно рухнул! Большевики никогда бы не потерпели, чтобы их открыто ругали. Раз нынешняя власть терпит, когда ее так ругают в наших средствах массовой информации, то большевизм в России кончился!!!» И так говорит один наш известный на весь мир борьбой с большевизмом писатель. Другой наш всемирно очень известный «антисоветчик», постоянно проживающий на Западе уже четверть века, недавно заявил по телевизору российской аудитории, что когда он у себя дома сидит за подключенном к Интернету компьютером, то понимает, что советская власть у нас уже невозможна.