Николай Лузан - Военная контрразведка: Тайная война

За скупыми строками на пожелтевших от времени страницах донесений агента, а затем резидента Каймадо скрывалась захватывающая история человеческой жизни и поразительная по своей удачливости судьба разведчика. Он оказался единственным из более двух десятков японских агентов, заброшенных в Советский Союз в середине 20-х годов, который в 1937 году сумел не только спастись от безжалостной «косы» советской тайной полиции — НКВД, но и ухитрился получить такую «крышу», о которой приходилось лишь мечтать.

В тот год Каймадо стал Ситровым, секретным сотрудником управления НКВД по Приморскому краю. Почувствовав нависшую над собой и резидентурой опасность, «преданный партии» коммунист Пак вовремя проявил политическую бдительность и сумел «выявить» четырех замаскировавшихся «троцкистов», пробравшихся в руководство управления железной дороги и просигнализировал куда надо. Там быстро среагировали. И после того, как «метла» НКВД прошлась по железнодорожной верхушке, Каймадо-Пак вырос не только в должности, но и в секретной иерархии, став агентом-разработчиком «неблагонадежного элемента».

К началу 41-го он еще более укрепил свое положение. В органах высоко оценили его информацию о ревизионистских настроениях среди командиров китайской бригады и после «зачистки пораженцев» рекомендовали не куда-нибудь, а в святая святых — в разведотдел Дальневосточного военного округа.

Для разведчиков Разведывательного управления Красной армии активный коммунист Пак и бывший негласный сотрудник органов НКВД Ситров оказался настоящей находкой. Он на лету хватал премудрости нового для себя дела. Вскоре начальник разведотдела «положил на него глаз». Пака начали готовить для ответственной работы в качестве резидента нелегальной советской сети в Маньчжурии.

Это был неслыханный успех для японской разведки; о таком генерал Янагита за свою долгую службу еще не слышал и поэтому с особым вниманием вчитывался в каждую строчку. Он пытался понять: как еще при жизни Каймадо стал легендой?

В далеком 1922 году молодой армейский офицер из древнего рода самураев неожиданно отказался от блестящей военной карьеры в пользу неприметной службы в нелегальной разведке. Что заставило его сделать такой шаг? Верность рода Каймадо своему девизу: «Долг и Честь!»? Или жажда подвига во имя «великой Японии», которой горели многие юноши из благородных семей после позорного поражения на Дальнем Востоке? Об этом знал только он сам и капитан Такасаки, давно ушедший в мир иной и сумевший разглядеть в нем будущего гения нелегальной разведки.

Сменив строгий военный мундир на плохонькую корейскую одежонку, Каймадо перевоплотился в молодого рабочего Пака и активно включился в революционную борьбу. В 1923 году он, якобы спасаясь от преследования полиции, вместе с группой революционеров, бредивших идеалами коммунизма, бежал из Маньчжурии в Советский Союз. После проверки в ГПУ, отделавшись легким испугом, вышел на свободу и активно включился в строительство социализма.

Ударный труд на железной дороге и упорство в изучении трудов Ленина и Маркса были вознаграждены. Через три года его приняли в комсомол и вскоре поручили руководить рабочим комитетом в поселке Нагорный. Там на деятельного активиста обратили внимание старшие товарищи и в 1929 году рекомендовали его в партию большевиков, а затем направили учиться во Владивосток на рабочий факультет университета.

На этом месте Янагита остановился, выпил рюмочку сакэ и снова вернулся к делу резидента Каймадо.

Первые шаги как разведчик-агентурист Каймадо сделал после третьего курса, когда проходил заводскую практику на паровозоремонтном заводе в Улан-Удэ, сумев добыть материалы о составе вооружения и защищенности бронепоезда. Позже, в 34-м, создал там свою первую резидентуру.

Последующая география и диапазон его разведывательной работы поражали. После окончания университета он получил направление на химзавод № 92 в далекий Сталинград. Для дирекции инициативный и безотказный инженер стал настоящей палочкой-выручалочкой. За год работы на заводе Каймадо-Пакуспел побывать в командировках в Азове, Новороссийске, Сталино (с 9.11.1961 г. Донецк) и Астрахани. Он, подобно «Летучему голландцу», появлялся в разных местах: то в закрытых цехах завода «Баррикады», старейшего машиностроительного предприятия Поволжья, то на военных верфях, то на испытательных полигонах.

Потеряв связь с резидентом, Каймадо-Пак действовал на свой страх и риск. В неполные 29 лет самостоятельно провел три вербовки агентов в Сталинграде и добыл ценную информацию о производстве танков. В Азове исхитрился и скопировал чертежи нового пограничного катера. Семнадцать листов отчета, подшитых в дело, свидетельствовали о результативности его работы в тот период.

В 1934 году, по возвращении в Улан-Удэ, Каймадо-Пак восстановил связь с японской разведкой и передал резиденту Хая Си добытые материалы. Их содержание, а также три вербовки, проведенные среди инженеров местного паровозоремонтного завода, произвели на руководство разведки сильное впечатление. Вскоре Каймадо стал самым перспективным резидентом в Советском Союзе.

В течение следующих трех лет резидентура работала как швейцарские часы и добывала ценную информацию даже в 37-м году.

Здесь Янагита болезненно поморщился при воспоминании о том времени. Тогда японская разведка потеряла в СССР большую часть своих резидентов и агентов; они попали под безжалостную «косу» репрессий.

Но Каймадо-Пак и на этот раз нашел выход: он подставился на вербовку и вскоре стал для Управления НКВД по Приморскому краю ценным агентом-разработчиком «вражеского элемента». В дальнейшем это открыло емудорогу в советскую разведку, а японской разведке позволило приобрести уникальную возможность контролировать деятельность советской шпионской сети в Маньчжурии. Часть ее со временем оказалась в застенках, а другая регулярно подпитывала дезой командование Забайкальского фронта. О результатах последней работы Каймадо-Пака, выявленных восемнадцати большевистских агентах в Харбине, Дацине, Цицикаре, Синьцзине, генерал Янагита лично доложил в Токио. Не задержав внимания на своем рапорте, генерал перешел к очередному донесению резидента Каймадо.

В это время раздался телефонный звонок из приемной. Генерал отложил дело в сторону, но так и не услышал окончания доклада адъютанта. Каймадо знал себе цену и без приглашения появился в дверях кабинета. За его спиной бледным пятном отсвечивало растерянное лицо дежурного. Генерал поморщился, раздраженно махнул рукой — дежурный растворился в полумраке приемной — и немигающим взглядом уставился на резидента.