Олег Мозохин - ОГПУ-НКГБ в борьбе со спецслужбами Японии

Остальные 9 нарушителей во главе с владельцем шаланды Ен-Чин-Хуа выполняли роль переправщиков.

Предлагалось данное дело рассмотреть в закрытом заседании Военного Трибуната и приговорить: 6 человек: У-Чун-Юн, Вы-Юин-Хэ, Вы-Сун-Ня, Вы-Гуй-Чен, Вы-Тону-Лин, Ман-Зе и владельца шаланды Ен-Чин-Хуа — к расстрелу, команду шаланды — на длительные сроки лишения свободы. Шаланду конфисковать. Приговор опубликовать в местной печати [311].

В дополнение к предыдущему письму 24 января 1939 г. Вышинский сообщил, что по его поручению военной прокуратурой 2-й отдельной Краснознаменной Армии была проведена специальная проверка всех следственных материалов этого дела. Первоначальные данные о принадлежности нарушивших границу полицейских к японской разведке, перебросившей эту группу на советскую территорию с заданиями шпионского характера, подтвердились. Осведомленность владельца шаланды и команды о намерениях переправленной группы следствием не доказана.

В связи с этим Вышинский полагал целесообразным разрешить вопрос о мерах наказания лишь в отношении задержанных шпионов, а определение мер наказания обвиняемым по этому делу — владельцу и команде шаланды предоставить на усмотрение суда [312].

22 августа 1939 г. начальник УНКВД по Хабаровскому краю комиссар госбезопасности 3-го ранга И. Ф. Никишов сообщил в НКВД СССР о том, что в июле в районе 63-го погранотряда при нелегальном переходе границы были задержаны японские агенты: Трофимов Василий Андреевич, 1912 г. рождения, уроженец Еврейской автономной области, бежал в Маньчжурию в 1933 г.; Рогач Иван Ефимович, 1914 г. рождения, уроженец Харбина и Хижин Леонид Алексеевич, 1916 г. рождения, уроженец Благовещенска, родители которого в 1919 г. эмигрировали в Харбин, где Хижин и воспитывался.

Все сознались, что в апреле этого года были завербованы представителями японской военной миссии в Харбине. В составе диверсионно-террористической группы, переброшены на территорию СССР с заданиями: совершить теракт против командарма Штерна, организовывать крушения воинских поездов и т. д. У одного из террористов при задержании изъято оружие — револьвер-наган с боевыми патронами, 2 винтовки со 120 боевыми патронами. Руководителю группы Трофимову были даны три явки на нашей территории.

13 февраля 1940 года военным трибуналом 2-й Отдельной Краснознамённой армии Трофимов, Рогач и Хижин были приговорены к расстрелу. 12 июля 1940 года Военная коллегия Верховного суда СССР заменила Рогачу и Хижину высшую меру наказания 10 годами лишения свободы [313].

Во время Великой Отечественной войны Дальневосточная резидентура НГКБ СССР докладывала полученную информацию советскому руководству, которая имела большое значение, так как давала возможность с учетом ситуации на Западном фронте своевременно предпринимать соответствующие контрмеры в Дальневосточном регионе Советского Союза. Так, УНКГБ по Хабаровскому краю сообщало о фактах проведения боевой подготовки и разведывательной работы со стороны администрации и рабочих японских рыболовных участков, расположенных на территории края. На рыбозаводах японцы систематически проводили строевую подготовку личного состава рабочих. В нее входили: перебежка, самоокапывание, прикладная гимнастика, сбор по тревоге и отработка приемов штыкового боя с использованием бутафорского оружия.

По сообщению Нижнеамурского областного управления НКГБ, японцы проявляли усиленный интерес к подразделениям пограничных войск, расположенным в районе арендуемых ими рыболовных участков на Охотском побережье. Расспрашивали о количестве бойцов, условиях жизни, связи между постами.

В годы войны была разоблачена группа лиц, подозреваемых в сотрудничестве с японскими спецслужбами. Особый интерес Управления контрразведки «Смерш» Забайкальского фронта вызвал старший переводчик разведотдела лейтенант Ли Гуй Лен, в силу своего положения хорошо знавший зафронтовую агентуру В поведении и действиях переводчика не было ничего подозрительного. Однако изучив его биографию, контрразведчики обратили внимание на то, что участившиеся провалы зафронтовой агентуры разведотдела штаба фронта совпадали с зачислением Ли Гуй Лена на службу в разведку. Еще больше укрепили подозрения советской контрразведки показания нескольких агентов-двойников, разоблаченных весной 1943 г., которые на допросах сообщили, что задержавшие их японские спецслужбы были поразительно хорошо информированы о содержании заданий, полученных ими в разведотделе.

В это время был арестован резидент японской разведки Де До Сунн, который 20 июня 1943 г. на допросе в УКР «Смерш» Забайкальского фронта показал, что сведения на 19 агентов советской военной разведки были получены им от Ли Гуй Лена, которого под псевдонимом «Лин» завербовал в 1932 г. 26 августа, после короткой оперативной игры, контрразведчики «Смерш» арестовали переводчика, который признался в своей шпионской деятельности.

Добытые в ходе оперативно-следственной разработки Де До Суна и Ли Гуй Лена материалы позволили раскрыть целую сеть шпионов, внедрённых японскими спецслужбами в зафронтовой агентурный аппарат разведывательных органов Забайкальского фронта. Ее масштабы поразили. Оказалось, что более половины всей зафронтовой агентуры разведотдела было перевербовано японцами.

Не лучше обстояли дела с негласными источниками, находившимися на связи у сотрудников разведывательных подразделений Дальневосточного фронта. Только за первое полугодие 1943 г. органами «Смерш» было разоблачено и арестовано 38 вражеских агентов. В их числе оказалось 28 закордонных источников разведотдела фронта, перевербованных японцами в период ходок в Маньчжурию.

Всего в 1942 г. и за первое полугодие 1943 г. военными контрразведчиками управлений «Смерш» Дальневосточного и Забайкальского фронтов было выявлено и разоблачено 66 шпионов, проникших в негласный аппарат разведывательных отделов этих фронтов. Кроме того, они установили, что еще 166 агентов, получив задание, ушли на территорию Маньчжурии и обратно не вернулись [314].

После разгрома Японии советскими органами госбезопасности был арестован бывший начальник японской военно-морской миссии в городе Сейсине капитан 1-го ранга Минодзума Дзюндзи. В ходе следствия были получены неопровержимые доказательства разведывательной деятельности Минодзумы против СССР. От него удалось получить сведения о структуре, формах и методах деятельности японской разведки в целом и военно-морской в частности, личном составе и агентуре противника.

Выяснилось, что сбором разведданных о советских военно-морских силах на Дальнем Востоке он занимался еще в далекие 1920-е годы: «…начиная с 1922 г. я три года находился во Владивостоке для ведения разведывательной работы и практики русского языка. Для реализации этих задач мне удалось в качестве квартиранта войти в семью начальника штаба русского Тихоокеанского флота капитана 1-го ранга Насимова… Для того, чтобы войти в эту семью и вообще для того, чтобы иметь возможности для ведения разведывательной работы, мне пришлось перейти на положение гражданского лица, проживающего во Владивостоке в целях изучения русского языка. У меня была специальная разведывательная миссия. И я перешел на нелегальное положение, хотя я и оставался под фамилией Минодзума, выдавал себя за лицо гражданское, имея при этом на руках соответствующие, подтверждающие это документы. По инструкции я должен был собирать разведывательные данные о боевом составе Тихоокеанского флота и тактико-технических характеристиках кораблей, их дислокации, личном составе флота, учреждениях и учебных заведениях ВМФ, характере возводимых укреплений в порту и крепости Владивостока, дислокации частей Красной армии в Приморье, политико-экономическом положении СССР» [315].