Александр Даллин - Захваченные территории СССР под контролем нацистов [Оккупационная политика Третьего рейха 1941–1945] [litres]

Следовательно, несмотря на планируемое «возвеличивание» Белоруссии, ее собирались превратить в свалку нежелательных элементов. Хотя она уже и без того «кишела» евреями, в будущем она стала бы «необходимым расширением [балтийских провинций] для избавления от нежелательной человеческой массы». Розенберг собирался сослать туда «часть (добавил он в машинописном тексте) тех элементов, которые будут выселены из Эстонии, Латвии, Литвы и польской части Вартеланда». В следующем году немцы действительно высылали в Белоруссию различные группы «нежелательных элементов», от немецких евреев до великороссов, эвакуированных к западу от зоны боевых действий.

Внутренний конфликт между двумя противоречивыми немецкими политиками – превращением Белоруссии в «живую стену» против «Московии» и искусственным взращиванием там национализма и превращением ее в континентальную людскую свалку – так и не разрешился. Споры велись и по поводу политического статуса, который должен был быть присужден Белоруссии. Несколько раз была упомянута возможная «государственность». Чаще же делался акцент на продолжении немецкого контроля, будь то в качестве «протектората» или «автономии». Никаких формальных решений так и не было принято, и жителям страны ничего не сообщалось. Похоже, что из всех оккупированных территорий Белоруссия волновала Розенберга меньше всего.

Ее неоднозначный статус был подкреплен достаточно нецелесообразным решением сделать ее одним из четырех регионов рейхскомиссариата «Остланд». Хотя по изначальной задумке Белоруссия должна была уступать балтийским провинциям, технически Белоруссия получила равноправный статус генерального комиссариата под руководством Лозе. «Равноправность» на том и закончилась. Белоруссия практически с самого начала была политически, экономически и культурно изолирована от трех комиссариатов на севере; а генерал-комиссар Минска обладал куда более обширными полномочиями, чем его коллеги в Киеве и Каунасе.

По мере развития событий становилось очевидно, что немцы не питали особо теплых чувств к Белоруссии. Участники конференции СС по переселению летом 1942 г. пришли к выводу, что план Гитлера по германизации Востока в течение одного поколения был хорошо применим к Белоруссии, поскольку она не обладала «классом интеллигенции и политическими амбициями». В официальных изданиях РКО признавали, что, «несомненно, [немецкие] хвалы Белоруссии скудны».

На знаменитой конференции 16 июля 1941 г., на которой распределялись командные должности в гражданской администрации, Розенберг предложил кандидатуру Вильгельма Кубе на должность генерал-комиссара Белоруссии. Неуверенное предложение Гитлера назначить Кубе в Москву было встречено протестом как со стороны Геринга, так и Розенберга: для этого лакомого кусочка у каждого из них уже был свой кандидат. Таким образом, Кубе без особого энтузиазма и церемоний получил второстепенную должность в Минске. По состоянию на сентябрь 1941 г. Белоруссия вплоть до реки Березины перешла на гражданское управление – эта территория была передана Кубе группой армий «Центр».

Будучи нацистским членом рейхстага на протяжении многих лет, Кубе был гаулейтером Курмарка и, после прихода Гитлера к власти, обер-президентом Бранденбурга и Западной Пруссии. Однако до войны он находился в «отставке» и был временно заключен в тюрьму из-за различных скандалов и попыток политического шантажа. Вернувшись к активной службе в 1941 г., он с радостью увидел в Белоруссии новый простор для деятельности. В отличие от своего соседа на Украине он снисходительно «любил» белорусов – «белокурых голубоглазых арийцев», попадавших к нему на службу. Кубе поговаривал о том, чтобы взрастить их до зрелости, вырвать из-под «опеки болыпевиков-великороссов и феодальных польских землевладельцев». Подчеркивая тот факт, что белорусы никогда не контактировали с монголами [35] В начале 1241 г. после взятия Владимира-Волынского один из монгольских отрядов Батыя прошел через Белоруссию, взял и сжег Берестье (Брест) и далее двинулся в Польшу. В дальнейшем серьезных вторжений татаро-монголов не было, а этот регион в 1263–1341 гг. попал под власть Литвы. , он сравнивал их историю с историей ирландцев. Оперируя резкими антироссийскими и антисемитскими терминами, Кубе рассказывал об их судьбе и подвел итог в традиционном нацистском стиле: «Мы не предлагаем белорутенам всякой парламентарной чепухи и демократического лицемерия. Мы предлагаем им свою собственную судьбу: прогресс, культуру, почву и хлеб, через труд, дисциплину и нравственность…»

Однако, если Кубе и проявлял какой-то интерес к своим «пасынкам», он решительно не хотел допускать того, чтобы они стали «опасными». «Белорутены станут «нацией» только в той мере, чтобы они были способны сформировать стену против Московии и Восточной степи».

Кубе больше всего волновало его собственное благополучие. Он был одним из тех коррумпированных нацистских «золотых фазанов», кто больше всего злоупотреблял своим новым статусом колониальных «наместников». Водка и пиво, любимые деликатесы, белорусские крестьянки в качестве слуг, роскошный дом, фасад которого украшала надпись «ГЕНЕРАЛЬНЫЙ КОМИССАРИАТ» огромными буквами, – таковыми были характерные внешние черты его правления. Персонал Кубе состоял из совершенно неподготовленных кадров. Нацистские официанты и молочники, вчерашние клерки и управленцы, выпускники курсов быстрой подготовки или, в лучшем случае, знаменитых нацистских орденсбургов – власть вскружила им голову, сделав самоуверенными, но совершенно непригодными для своей работы. На практике инструкции Кубе часто игнорировались его подчиненными, особенно гебитскомиссарами за пределами Минска.

Большая часть работы Кубе была рутинной и состояла в провозглашении декретов и указаний, которые вытекали из общих линий, проводимых в Берлине или в Риге. Однако на ранней стадии своей деятельности он вступал в конфликты с другими немецкими ведомствами, в частности с СС.

До перехода Белоруссии к управлению гражданской администрации и армия, и СС в значительной степени злоупотребляли своими полномочиями. Известия о немецких зверствах по всему «Остланду» не только распространились среди гражданского населения подобно лесному пожару, но и дошли до Берлина. Более того, СС продолжали бесцеремонно распространять свою власть над восточной экономикой путем реквизиции различных промышленных и торговых предприятий. После некоторых протестов Геринг уступил и сделал СС держателями различных заводов; кроме того, «я попросил рейхскомиссара Остланда, – сообщил он Гиммлеру, – с должным пониманием отнестись к вашим запросам на поставку и распоряжение услугами и потребительскими товарами…».