Дарина Григорова - Русский Феникс. Между советским прошлым и евразийским будущим

Сознательное воздержание от употребления понятия «русское» в политическом языке представителей власти в какой-то мере объяснимо старыми страхами государства перед русским национализмом. И в этом причина того, что Кремль после 1991 г. не решился назвать нацию «русской». Однако понятие «российское» может означать только гражданскую принадлежность к Российской Федерации, не более: термин «российская» нация не может войти в политкорректный язык, да это и не нужно. «Русская» нация никогда не была этнической, быть русским означает принадлежать русской культуре, которая является европейской, независимо от этнического происхождения.

Попытки государства внедрить понятие «российская нация» окажутся тщетными, ибо вопреки гипертрофии власти для общества современной России свобода является внутренним состоянием, а не гражданской активностью. Объяснение находим в точном наблюдении акад. Дмитрия Лихачова: русская культура европейская так как в своей глубине она предана идеи свободы человека [180] Лихачев, Д. С. О национальном характере русских… Там же. .

Как это ни парадоксально, но сакрализация государства воспитывает у русского человека культуру свободолюбия, которое обращено вовнутрь, в сторону личности, а не наружу, в сторону общества. Это порождает и тот особый индивидуализм и анархичность в мировоззрении русской (XIX век), советской (XX век) и постсоветской интеллигенции (XXI век).

В 2012 г. Путин определил национальную идентичность ведущей темой Валдайского дискуссионного клуба, уникального по своему формату (дискуссии между политиками, историками-русистами, политологами, общественными деятелями Запада и России с личным участием президента и правительственных чиновников высокого ранга, которые традиционно завершаются пресс-конференцией Путина).

Доклад дискуссионного клуба «Валдай» был подготовлен молодыми россиянами в возрасте до 30 лет, придерживающимися либеральных взглядов с примесью умеренного традиционализма — конкретно упоминается «приоритет человека и личного достоинства перед государством», а также категорически отвергается понятие «национальная идеология», а подход к «российской идее» порой звучит немного как бизнес-план, что является и взглядом поколения, это генерация перестройки: «Российская идея — это ставка на развитие человеческого капитала». Проглядывает и чисто русское отношение к понятию «справедливость», присущему всем поколениям и эпохам: «одна из важнейших черт национального характера — внутренний камертон справедливости. Справедливость, находящаяся гораздо выше закона» (последнее остается недоступным для понимания законопослушного среднестатистического жителя Западной и Центральной Европы). Совершенно точным является и вывод о том, что талант в России «на протяжении всей истории оказывался единственной приемлемой в обществе формой индивидуализма» [181] Национальная идентичность и будущее России. Доклад Международного дискуссионного клуба «Валдай». Москва, февраль 2014 г. С. 8–10,13,14.valdaiclub.com .

Наиболее важным, как вывод национальной концепции России, является дополнение «русский» и «российский», а не их противопоставление (первое как национальная культурная принадлежность, второе как гражданская), что является отказом от попытки создания только российской нации и своевременным возрождением понятия «русский», которого долгое время избегал Кремль. Валдайский доклад подтвердил национальную концепцию как дуалистическую (русско-российскую), что является частью традиционного для России дуализма (национально-имперского).

Аналогичной, но не идентичной с Валдаем в любом отношении является официальная позиция по вопросу о национальной идентичности Русской православной церкви, которая в 2000 г. ввела понятие «христианский патриотизм» [182] Основа социальной концепции Русской Православной Церкви, 13–16 августа 2000 г. http://www.patriarchia.ru , all ноября 2014 г. приняла Декларацию русской идентичности. С точки зрения Церкви, национальная идентичность является «русской» ввиду «огромной роли православной веры», а гражданство — «российским». Слегка императивный тон для православия как «основы национальной духовной культуры», что должно быть «признано» каждым русским, пугает предпочитающих и живущих в светской русской культуре тоже русских, но православная церковь в России «русская», не «российская» и традиционализм является ее естественным состоянием и философией: «На основе программных тезисов настоящего документа, предлагается следующее определение русской идентичности: русский — это человек, считающий себя русским; не имеющий иных этнических предпочтений; говорящий и думающий на русском языке; признающий православное христианство основой национальной духовной культуры; ощущающий солидарность с судьбой русского народа» [183] Декларация русской идентичности, 11 ноября 2014 г. http://www. patriarchia.ru .

Растущее влияние Русской православной церкви в современной России вынуждает исследователей ввести термин «деприватизия религии в российском контексте» [184] Zoe Knox. The Symphonic Ideal: The Moscow Patriarchate’s Post-Soviet Leadership. Europe-Asia Studies, Vol. 55, N 4 (Jun., 2003), p. 591. .

Для России, однако, важна точка зрения власти, а ее квинтэссенция выражена в Валдайском докладе. Путин, однако, солидарен с философией Декларации русской идентичности Русской православной церкви, когда пытается сотворить новый русский национальный миф, а именно — о роли Крыма и сакрализации Херсонеса как «русской Храмовой горы» [185] «…для России Крым, древняя Корсунь, Херсонес, Севастополь имеют огромное цивилизационное и сакральное значение. Так же, как Храмовая гора в Иерусалиме для тех, кто исповедует ислам или иудаизм. Именно так мы и будем к этому относиться отныне и навсегда»: Путин, В. В. Послание Президента Федеральному собранию. 4 декабря 2014 г. http://www.kremlin.ru/ news/47173 . Путин еще во время своего первого президентского мандата в 2001 г., когда освещал собор Святого Владимира в Крыму вместе с Кучмой, произнес это заклинание, т. е. эта идея возникла не после присоединения Крыма.

Крещение Владимира в Херсонесе является легендой (признанной российским патриархом Кириллом «историческим фактом»), тогда как Путин не только иррационально легитимирует российское присутствие в Крыму (Владимир вообще не задерживался в Херсонесе, т. е. часть города является русской с начала XI в. до Золотой орды и только с конца XVIII в. город окончательно вошел в состав Российской империи), но и пытается затмить, сознательно или нет (но, определенно, безуспешно), Киев, который был столицей Древней Руси и ее православным источником [186] «В Крыму буквально всё пронизано нашей общей историей и гордостью. Здесь древний Херсонес, где принял крещение святой князь Владимир. Его духовный подвиг – обращение к православию – предопределил общую культурную, ценностную, цивилизационную основу, которая объединяет народы России, Украины и Белоруссии»: Путин, В. В. Обращение президента Российской Федерации перед депутатами Государственной Думы, членами федерации, руководителями регионов России и представителями гражданского общества, 18 марта 2014 г. http://kremlin.ru/news/20603 . Диакон Андрей Кураев, известный своими либеральными взглядами в церковных кругах, и своей активной публицистикой, из-за которой был уволен из Московской духовной академии, в отличие от патриарха, поддерживающего Путина, комментировал отрицательно сакрализацию Крыма: «История — это не газопровод. Попытка провести историческую линию от Херсонеса до Москвы, тщательно обходя Киев, слишком уж фантастична» [187] Кураев, А. Св. Владимир, Путин и Херсонес. // Росбалт, 9 декабря 2014 г. http://www.rosbalt.ru/blogs/2014/12/09/1346414.html . Андрей Кураев интересно интерпретировал и речь патриарха Кирилла перед Думой 22 января 2015 г. (это было первым выступлением русского патриарха в парламенте новой России. До этого патриарх Алексий выступал в Верховном совете СССР в 1990 г.). Кураев анализирует понятие «Святая Русь» в речи патриарха перед депутатами (изменение в концепции патриарха Кирилла от «географических координат — Россия, Украина, Беларусь — это все Святая Русь!» к идентификации только с Древней Русью, Византией и затем Российской империей), что диакон воспринимает как реакцию на украинский кризис, или «современная Украина более не Святая Русь» [188] Кураев, А. Патриархальное послание.//The New Times, № 2 (353) от 26 января 2015 г. http://www.newtimes.ru/articles/detail/93266/ .