Юрий Поляков - В зоне риска. Интервью 2014-2020

Кроме того, буквально на днях я сдал в издательство новый роман «Весёлая жизнь, или Секс в СССР», события которого приходятся на осень 1983 года. Меня очень интересует эта эпоха поздней советской власти, накануне трагического крушения СССР. Действие происходит в творческой среде, по многим приметам этот своего рода продолжение – не в буквальном смысле – моего известного романа «Козлёнок в молоке», переизданного уже более 30 раз. Мне захотелось на эту же эпоху взглянуть через двадцать с лишним лет. После «Козлёнка…» почти четверть века прошло.

– Вас не будут обвинять в ностальгии по?..

– Да ради бога! Почему не ностальгировать, если мне там было хорошо. Но на самом же деле у меня достаточно критический взгляд на советское время, я как раз не сторонник тех, кто говорит: это был золотой век… С другой стороны, когда 20-летний сопляк начинает очернять эпоху, которой не знает, рассказывать мне, что я до 91-го года жил в Бухенвальде, у нас «не было свободы», я ему отвечаю: а вы-то откуда знаете, Сванидзе наслушались? В романе «Весёлая жизнь…» читатель найдёт достаточно раблезианские картины той жизни. Что я имею в виду? В своё время культивировали миф, что в СССР «секса не было», что это было абсолютно пуританское общество и так далее. Поэтому-то полное название – роман «Весёлая жизнь, или Секс в СССР». Рецензент издательства, читавший роман, сказал, что получился советский Декамерон. Хотя там есть линия серьёзная, общественно-политическая, связанная с попыткой исключить из партии крупного писателя-деревенщика Солоухина. Есть и семейная линия. Хотелось сказать: ребята, ещё неизвестно, у кого было секса больше – у вас, офисного планктона, или у нас, советских людей. Просто наш секс проходил по ведомству любви. В этом смысле роман, конечно, озорной, на грани дозволенного. Естественно, в рамках изящной словесности, с этим там всё в порядке. Хотя если Ямпольская не отменит маркировку книг, на обложке там могут поставить чёрную метку «18+».

– Юрий Михайлович, а новые пьесы тоже будут? Вы давно и успешно сотрудничаете со Ставропольским театром драмы, на сцене которого было поставлено несколько Ваших пьес, тепло встреченных зрителем. Ставрополь ждёт постановки вашего «Золота партии».

– Кстати, очень смешная комедия. В театре Дорониной её играют на аншлагах. А «Чемоданчик» в Театре сатиры идёт пятый сезон тоже на аншлагах. Так что если «Золото партии» поставят у вас в театре, это будет правильно. Вообще, Ставропольский театр драмы меня любит и охотно ставит. Ну, вот роман сдал, голова освободилась, а в голове уже давно новая пьеса, которой я сейчас и займусь.

– Вы ведёте студию писательского мастерства в Московском государственном областном университете. Вы, видимо, из той породы, которая чем больше на себе «везёт», тем больше на неё «грузят»…

– Я сам себя нагрузил… Как выпускник этого института, я воссоздал студию, существовавшую во времена моего студенчества. Семинары поэзии, прозы, критики ведут достаточно квалифицированные писатели, помогают талантливой молодёжи. Откуда берутся писатели? Из учителей, врачей, научно-технических работников, а из Литинститута – в последнюю очередь! Как ни странно… Признаюсь, испытываю большую благодарность к советскому времени, молодые таланты тогда умели поддерживать. Может быть, не умели поставлять в отдалённые деревни такие же деликатесы, как в Елисеевский магазин, но социальный лифт для творческой молодёжи работал отменно. Если появлялся одарённый парень или девушка, то им помогали независимо от того, из какой они семьи, каков их социальный статус и доход, помогали подняться к высотам профессионализма. Я вырос в рабочей семье, в заводском общежитии, первым в нашем роду получил высшее образование. Какие уж там писатели… Впрочем, была родовая любовь к книге, мой дедушка, выходец из рязанских земель, закончил библиотечный техникум и на фронт ушёл с должности директора книжного магазина на Бакунинской улице. Но стартовые возможности почти не имели значения, так как была отработанная система литобъединений, семинаров, совещаний, молодёжных редакций… В 26 лет я с двумя книгами стихов вступил в Союз писателей. А что сегодня? Думаю, если бы Василий Белов или Василий Шукшин, один с Алтая, другой из вологодской деревни, приехали в Москву с рукописями – у них возникли бы сегодня серьёзные проблемы с литературным дебютом.

– Студии при этом ещё и ставили заслон перед графоманской массой. А сейчас, увы, многие наоборот выращивают графоманов.

– Действительно, несли сочинения все, и графоманы, и психи, но они, разумеется, отсеивались, потому что руководили студиями добросовестные профессионалы, которые видели, у кого есть потенциал и перспектива. Сейчас же, как и в 90-е, всё пущено на самотёк. Тогда объявили, что творчество – твоё личное дело. Хочешь развлекаться стишками – развлекайся. Ну а если творчество – это развлечение, то какая разница, кто развлекается – одарённый человек или графоман? Если полистать литературно-критические статьи 90-х годов и нулевых, вы там даже не найдёте слова «талант». Главное, дескать, желание заниматься творчеством. Но, простите, мало ли, например, желающих заниматься фигурным катанием? Однако почему-то на лёд не выпускают тех, кто на коньках не умеет стоять. А вот в литературу – сколько угодно. Я из-за этого в своё время очень сильно испортил отношения со многими литературными деятелями. Только мы в «Литературной газете» писали о том, что лауреаты «Большой книги» на 80 % – графоманы, а не писатели. Иногда, правда, премию получали и достойные, но очень редко. Откройте и прочтите абзац, всё понятно: автор просто плохо владеет русским языком. Какая же это литература?

– Сегодня ещё и сами себя издают кто во что горазд.

– Тут тоже своя политика… Писательское сообщество традиционно было очень влиятельно. В 1917-м году довлиялось до революции, потом довлиялось до распада СССР. Кто знает, может, было принято тайное управленческое решение: размыть это профессиональное сообщество бунтарей в аморфную массу. Кто будет всерьёз относиться к политическим призывам графомана? Такой хитрый ход я не исключаю…

– Понимаю, насколько Вы занятой человек, и всё же, наверное, заняты не одной литературой. У писателя и общественного деятеля Полякова помимо громадной литературной работы есть какие-то «человеческие» увлечения?

– Люблю грибы собирать, на лыжах в Переделкине бегаю… Для души коллекционирую альбомы по живописи. Когда-то мечтал стать художником, но таланта не хватило. Ещё мы с женой собираем сувенирные тарелочки с видами тех городов, в которых побывали. В доме уже несколько стен в этих тарелочках, причём большинство не заграничные, а наши отечественные, мы очень любим ездить по России, залезать в глубинку, в небольшие русские города. Это увлечение последних лет двадцати… Посмотришь на стену: вся география России, как на ладони.