Юрий Поляков - В зоне риска. Интервью 2014-2020

1. Где вы родились?

– Как и большинство советских младенцев, я появился на свет в роддоме. В моём случае это Лефортовский роддом с окнами на Немецкое кладбище. А место первой прописки – улица Маросейка. Дом был старинный, один из немногих, что остались от торопливой застройки Центра после пожара 1812 года. На втором этаже, где располагалась наша густонаселённая коммуналка (комнат 8—10, с огромной дымной кухней), теперь разные офисы и цветочный магазин. Недавно, прогуливаясь, я туда зашёл. Юная цветочница, заметив озирающегося клиента, спросила, что я ищу? Пришлось сознаться, что на этих квадратных метрах я жил с 1954-го по 1957 г. Девушка посмотрела на меня так, словно к ним в магазин забрёл говорящий мамонт, и позвала подруг – посмотреть на ископаемое.

2. Где вы живёте сейчас? Почему?

– Вот почти уже двадцать лет я с семьей живу в своём доме в городке писателей «Переделкино». Я всегда любил эти места, с конца 1970-х постоянно ездил в Дом творчества, мне там хорошо писалось, и когда появилась возможность выстроить коттедж, я так и сделал. Напротив нас на улице Довженко расположен музей Окуджавы. Иногда булатоманы стучат в наши ворота и сердито спрашивают, почему музей закрыт. Мы вежливо посылаем их в департамент культуры.

3. Где вы любите гулять в Москве?

– Люблю гулять по переулкам и улочкам старой Москвы, заходить во дворы, иногда очень затейливые. В городе много мемориальных квартир, о существовании которых почти забыли. Если по пути попадается такой музей, и он открыт, я обязательно захожу и узнаю много интересного. Люблю заглядывать в «Аптекарский огород» на проспекте Мира. В «Аптекарском огороде» разворачивается часть сюжета моей иронической эпопеи «Гипсовый трубач».

4. Ваш любимый район в Москве?

– Наверное, всё-таки Балакиревский переулок, Старая Басманная и Бакунинская улицы, Спартаковская площадь. Там, в особняке у Казанской железной дороги располагалось общежитие Маргаринового завода, где прошли моё детство и отрочество. Там на перекрестке Балакиревского и Переведеновского переулков была прежде моя 348-я школа, которую я окончил в 1972 году. На Спартаковской площади, ещё не соединенной с Красносельской улицей эстакадой, был наш Первомайский дом пионеров, где я попробовал себя во всех, кажется, кружках, кроме кройки и шиться. Кстати, там, в Театре «Модерн» (в здании хлебной биржи) у Светланы Враговой с успехом шла моя пьеса «Он, она, они…». В тех же местах, на коротенькой улице Лукьянова, соединяющей Старую и Новую Басманные, я работал в Бауманском райкоме ВЛКСМ, о чём потом написал нашумевшую повесть «ЧП районного масштаба», вышедшую в журнале «Юность» в 1985 году. Кстати, улица стала называться именем летчика Лукьянова по инициативе 348-й школы: наша пионерская дружина носила имя этого героя войны. В моих повестях и романах этот район носит вымышленное имя «Краснопролетарский». Не Йокнапатофа, конечно, но всё-таки…

5. Ваш нелюбимый район в Москве? Почему?

– Нелюбимых мест нет, есть незнакомые, точнее, мимоезжие районы…

6. Бываете ли вы в ресторанах, если да, то в каких?

– В ресторанах бываю, но не часто. Люблю «Белорусскую хату» на Покровке, «Рецептор» на Большой Никитской, по старой памяти захожу и в ресторан ЦДЛ.

7. Есть ли в Москве место, в которое всё время собираетесь, но никак не можете доехать?

– Давно хочу посмотреть, что же теперь на месте знаменитого ЗИЛа, ведь я помню огромные дымящие цеха-корпуса, километровый конвейер, тысячные толпы рабочего класса, маршрутные автобусы, ходившие по бескрайней территории завода-гиганта. Но как-то всё не доеду в те места. А ещё я не был в Измайловском парке с тех пор, как бегал там на лыжах школьные кроссы на разряд ГТО. Надо бы выбраться…

8. В чём для вас главное отличие москвичей от жителей других городов?

– Из-за огромных расстояний москвичи слишком торопливы, чтобы быть вежливыми с приезжими, и оттого кажутся им высокомерными. На самом деле, мы жертвы сумасшедших ритмов мегаполиса.

9. Есть ли что-то такое, что в Москве лучше, чем в Нью-Йорке или Берлине, Париже, Лондоне?

– Лучшее, что есть в Москве по сравнению с другими столицами, – это Москва.

10. Что изменилось в Москве за последнее десятилетие? Какие из этих изменений вам нравятся, а какие – нет?

– Москва стала чище и опрятнее. Слава богу, убрали торговые палатки, уродовавшие город, превращая центр в мусорный базар. Меньше стало «точечной» застройки, нарушающей сложившийся архитектурный ансамбль. Больше теперь пешеходных зон. Отреставрированы здания, долго стоявшие в руинах. Но мне не нравится, когда власти своевольничают, например, вдруг сносят гостиницу «Москва» или Военторг, ставя на их месте ухудшенные копии, а точнее – убогий новодел. Зачем снесли гостиницу «Россия» – классику мягкого советского конструктивизма? Ради висячего моста и березок на искусственных горках? Такое серьёзное вмешательство в архитектуру города без широких общественных слушаний и даже референдума допускать нельзя. Мне стыдно ходить мимо бездарного «нового» Военторга, и я всегда делаю крюк, чтобы лишний раз не огорчаться.

11. Что вы хотите изменить в Москве?

– Я хочу, чтобы в городе стало больше названий, связанных с её дореволюционной историей. У нас нет улицы Ивана Калиты, сделавшего Москву настоящей столицей. У нас нет площади Скопина-Шуйского, спасителя Москвы во времена Смуты. Москву в разные столетия – при Рюриковичах, при Романовых, при коммунистах возглавляли разные люди. Некоторые из них многое сделали для города. Почему их имён нет в топонимике столицы? У нас нет даже переулка певца Москвы – Аполлона Григорьева. Зато сразу несколько мест носят имя невеликого революционного деятеля Войкова, замешанного в убийстве царской семьи. Необходимо приведение городской топонимики в соответствие с реалиями отечественной истории и культуры. Для столицы, являющейся лицом Державы, это особенно важно.

12. Чего вам не хватает в Москве?

– В Москве не хватает памятников нашим крупнейшим соотечественникам. Есть памятник Плисецкой, но нет памятника Улановой, есть Ростроповичу, но нет Свиридову, есть Окуджаве, но нет Рубцову и Григорьеву. В Киеве в самом центре стоит памятник весьма сомнительному историку, но при этом лидеру украинского сепаратизма – Грушевскому. А у нас в Москве нет памятника самому Карамзину, даже к 250-летию поставить не удосужились.

13. Расскажите о вашем новом романе. Как долго вы его писали? Где вам лучше всего пишется?