Евгений Именитов - Геноцид антигосударства

Поощряются грабежи в ходе гражданской войны: с легкой руки В.И. Ленина на III съезде Советов (16 января 1918 г.) донской казак Шамов перефразирует его лозунг «экспроприация экспроприаторов» в «грабь награбленное» (точнее: «Мы грабим грабителей») [151].

Первоисточник – речь (24 января 1918 г.), которую произнес В. И. Ленин (1870–1924) перед отправлявшимися на фронт агитаторами: «Прав был старик-большевик, объяснивший казаку, в чем большевизм. На вопрос казака: «А правда ли, что вы, большевики, грабите?» – старик ответил: «Да, мы грабим награбленное». Видимо, В.И. Ленин имел в виду выступление на III съезде Советов донского казака Шамова, который заявил: «Мы грабим грабителей».

Три месяца спустя в своей речи на заседании ВЦИК Ленин сказал по поводу этого, уже вполне сложившегося, лозунга (29 апреля 1918 г.): «Я не могу найти что-нибудь неправильное, если выступает на сцену история. Если мы употребляем слова: экспроприация экспроприаторов [152], то – почему же нельзя обойтись без латинских слов?»

Философская основа этого лозунга более глубокая, он восходит к высказыванию Прудона: «Собственность – это воровство», имея в виду присвоение, часто насилием того, что могло бы и не принадлежать человеку. Присвоение того, что часто присвоено не по праву («награбленное»).

Речь шла о проблеме предела развития капиталистического мира, когда «Централизация средств производства и обобществление труда достигают такого пункта, когда они становятся несовместимыми с их капиталистической оболочкой. Она взрывается. Бьет час капиталистической частной собственности. Экспроприаторов экспроприируют» (К. Маркс).

Позже В.И. Ленин в работе «Теория насилия» [153]уточнил: «они ( прим. – реформы, изменения ) получают, разумеется, весь свой смысл и значение лишь в связи с осуществляемой или подготовляемой «экспроприацией экспроприаторов», т. е. переходом капиталистической частной собственности на средства производства в общественную собственность».

Однако, к сожалению, не все из слушателей В.И. Ленина были философами, и некоторые поняли этот лозунг буквально как приглашение к бандитизму и грабежу.

Более того, стремясь пополнить бюджет, большевики разрешили азартные игры и ввели государственную монополию на продажу алкоголя.

Раздутая до 5 млн человек Красная армия, неконтролируемая миграция по стране людей в поисках лучшей доли, грабежа или скрывающихся от преследования, наконец, бессистемность мер, предпринимаемых явно некомпетентными исполнителями замыслов В.И. Ленина на местах, – всё это ввергло страну в серьёзный экономический и социальный кризис, обернувшийся голодом 1921–1922 годов.

Моё мнение состоит в том, что у этого голода, унёсшего десятки миллионов жизней, было три главных причины. Первая – дезорганизация механизма государства и нормальной жизни в нём. Вторая – реализованное желание большевиков, таких как В.И. Ленин и Л.Д. Троцкий, пользуясь голодом, добить православное Христианство в России. Обезумевший народ можно было даже не подстрекать грабить храмы и приходы. У них просто часто не было другого выбора. И только третья причина – это природный неурожай, ставший «спусковым крючком» в этой проблеме.

К моменту введения НЭПа, призванного решить продовольственный вопрос, страна настолько развратилась, что пришлось создать и поручить шефу ВЧК и ГПУ «железному» Феликсу Дзержинскому сразу две государственных комиссии: по борьбе с алкоголизмом и по борьбе с игорными заведениями, употреблением наркотиков и прочими антисоциальными явлениями.

Для русского народа и всех народов нашей страны, как с точки зрения исторической справедливости, так и с позиции определения своего будущего, крайне важно ответить на вопрос о двойственности советской власти.

Большевики хотели построить новый правильный и справедливый мир без Бога сами, своим умом. Они воспринимали религию в целом и Христианство, в частности и в первую очередь, как институт порабощения и манипулирования малограмотным населением. И на этом пути они не гнушались никакими средствами, так как сам факт захвата ими власти был сродни чуду. Россия – одна из наиболее отсталых стран Европы – первая совершила у себя социалистическую революцию. Не колыбель революции Голландия, не Англия, не США и не Франция, а именно Россия. Это было беспрецедентно. И в этих условиях, почувствовав затылком холодное дыхание контрреволюции, которая бы обернулась также позором и смертью, революционеры решили уничтожить всё то, что, по их мнению, могло повернуть ход истории вспять.

Самые грязные, мерзкие, гнилые силы выползли наружу и согласились стать палачами на службе у нового режима, имея в виду, конечно, личное обогащение. Занавес русского благообразия и соборности пал. Вся изнанка нашего народа обнажилась.

В 1918-м, спустя год после февральской и октябрьской революций, русский философ Николай Бердяев писал [154]: «С Россией произошла страшная катастрофа. Слишком изменилось выражение лиц русских людей, за несколько месяцев оно сделалось неузнаваемым. Кажется, что в России произошел небывалый по радикализму переворот, но более углубленное познание должно открыть в революционной России образ старой России, духов, давно уже обнаруженных в творчестве наших великих писателей, бесов, давно уже владеющих русскими людьми».

Русский философ Николай Бердяев [155]в работе «Духи русской революции» [156]пишет [157](приводим значительный отрывок текста ввиду точности характеристик и огромной значимости для философского понимания проблемы), речь идёт о революции 1917–1918 гг.:

«Все хари и рожи гоголевской эпопеи появились на почве омертвения русских душ. Омертвение душ делает возможными чичиковские похождения и встречи. Это длительное и давнее омертвение душ чувствуется и в русской революции. Потому и возможен в ней этот бесстыдный торг, этот наглый обман. Не революция сама по себе это создала. Революция – великая проявительница и она проявила лишь то, что таилось в глубине России. Формы старого строя сдерживали проявления многих русских свойств, вводили их в принудительные границы. Падение этих обветшалых форм привело к тому, что русский человек окончательно разнуздался и появился нагишом. Злые духи, которых видел Гоголь в их статике, вырвались на свободу и учиняют оргию. Их гримасы приводят в содрогание тело несчастной России. Для Хлестаковых и Чичиковых ныне еще больший простор, чем во времена самодержавия. И освобождение от них предполагает духовное перерождение народа, внутренний в нем переворот. Революция не является таким переворотом. Истинная духовная революция в России была бы освобождением от той лживости, которую видел в русских людях Гоголь, и победой над той призрачностью и подменой, которые от лживости рождаются. В лжи есть легкость безответственности, она не связана ни с чем бытийственным, и на лжи можно построить самые смелые революции. Гоголю открывалось бесчестье как исконное русское свойство. Это бесчестье связано с неразвитостью и нераскрытостью личности в России, с подавленностью образа человека. С этим же связана и нечеловеческая пошлость, которой Гоголь нас подавляет и которой он сам был подавлен. Гоголь глубже славянофилов видел Россию. У него было сильное чувство зла, которого лишены были славянофилы…