Катерина Андреева - Беларуский Донбасс

«Было очень жарко, плохо, хотелось пить. “Сепары” обстреливали нас с водонапорной башни, вдоль дороги, по которой мы шли, бахали мины. ВСУ боялись там пройти, с каждой потерей они отступали, а Билецкий дал нам приказ идти вперед. Все происходило очень сумбурно… В следующую за нами группу прилетел фугас — людей просто сложило в гору, кто-то погиб на месте, кому-то поотрывало ноги. Мы продолжали идти, не обращая особого внимания. Если честно, я даже не знаю, что мной двигало… Может, юношеский максимализм?»

Операция длилась более 24 часов. В итоге рота зашла в Марьинку, и там, по словам добровольца, сложилась неоднозначная ситуация: в городе якобы оказалось много боевиков, переодевшихся в гражданскую одежду, но понять точно, где «сепар», а где обычный мирный житель, было сложно. «Все ведь знали — скоро штурм, выехать из Марьинки уже не получится. Были там и такие, кто сам сдавался нам в плен. Убивать человека в гражданской одежде мне точно не приходилось, а вот брать в плен — да. Никого нельзя щадить в такой ситуации. Даже если я видел, что человек сдается — все равно применял силу. Например, прикладом в рожу дать, повалить и руки стянуть так, что они чуть ли не вырывались. Кстати, этот навык мы сначала на тренировке отрабатывали — очень больно! А потом мы этих пленных просто сдавали в СБУ», — рассказывает Литвин.

Потом был Иловайск. Подразделение, где воевали беларусы, не попало в «котел», но прикрывало выходящих из Иловайска военных. Там Илья потерял своего друга-украинца, с которым они познакомились на базе «Азова» и успели сродниться: осколок попал в глаз и прошел до мозга. Спасти друга было невозможно. «Я не знал, как себя вести. Он был еще жив, но умирал. Тогда у меня не оставалось времени горевать, надо было идти вперед. А сейчас вспоминаю — и тяжело. Мы же хорошо проводили время, веселились».

На вопрос, испытывал ли сам Илья когда-нибудь страх смерти, он отвечает: «Я никогда не паниковал, страха смерти не было. Меня и Грота за это и ценили. Нам давал задачу Билецкий, и мы всегда ее выполняли. Например, подрыв моста с техникой противника. Чувствовалась ответственность и гордость, что наш лидер выбрал именно нас».

В ноябре к Илье и Артему (Гроту, с которым изначально наш собеседник отправился на фронт), присоединились еще двое беларусов, ближе к зиме еще двое. Итого — шесть человек. Все они были из той же околофутбольной минской тусовки, хорошо знали друг друга. И всем — не более двадцати лет. К концу 2014 года часть иностранных добровольцев, в том числе беларусы, ушла от Боцмана и образовала свою небольшую группу под названием «Иностранный легион». Командовал ею 26-летний киевлянин Иван Кущинский, позывной «Грач». Вместе они получили в распоряжение территорию заброшенного завода в Киеве и обустроили там тренировочный центр «Азова». Набравшись реального боевого опыта, в 2015 году они уже сами готовили новобранцев. «Курс молодого бойца» разработали старшие инструктора «Азова», практической частью тренировок занялись эти шестеро беларусов. «На войне уже все иначе. Видишь тех рекрутов? Это раньше можно было просто приехать, получить оружие и на следующий же день сидеть в окопе. А теперь нужно доказать, что ты достоин быть в пехоте, пройти наш лагерь и потом еще один, на востоке. И только потом, может быть, кто-то из них окажется на фронте», — увлеченно рассказывал в июне 2015-го Артем Грот журналисту газеты «Наша Ніва». Его товарищ, Кит говорил: «Попасть в “Азов” было уже не так просто, как год назад. Одна лишь полоса препятствий построена по американской системе — не всем она дается. А кроме того для успешного выпуска необходимо усвоить медицину, пробежать кросс 10 километров, потом два километра с 70-килограммовым мешком за спиной, потом по-пластунски протащить его, как раненого, 100 метров, спуститься на канате с крыши здания и выдержать спарринг с инструктором». Над общежитием беларусов на базе висел бело-красно-белый флаг с гербом «Погоня» (изображение всадника на коне), за что украинцы прозвали их «конницей».

О том, что парни воюют в «Азове», их родители узнали не сразу. Илья долгое время держал свою семью в неведении, говорил, что находится на заработках в Москве. И только через полтора года он пригласил отца встретиться в Киеве и все ему рассказал. «Первой реакцией отца было: “Не дай бог ты в «Азове» воюешь!” Ну, просто в Беларуси по телевизору крутили российские новости, в этом дело. А я включил ему украинские каналы и уже через пару дней отец так не говорил. Если честно, я до сих пор не могу точно сказать, за кого мои родители. Может, он не стал портить отношения просто потому, что любит своего сына…»

По словам Ильи, в качестве инструкторов шестеро беларуских добровольцев «первой волны» проработали около года. Им приходилось тренировать и беларусов, которые приезжали позже. Многие их «выпускники» были старше самих ребят. Например, 27-летний Антон из Могилева (позывной «Отто») вступил в «Азов» в апреле 2015-го. Историк по образованию, он хоть и не участвовал в акциях протеста, но и режим Лукашенко никогда не поддерживал. События на Майдане, рассказывал Отто в интервью «Радио Свобода», он воспринял очень лично, близко к сердцу и ждал возможности поучаствовать в войне за Украину. На вопрос, почему выбрал именно «Азов», он отвечал, что видел много информации о подразделении в интернете, слышал отзывы о высоком уровне его бойцов. Отто выбрал специальность снайпера, провел в зоне АТО год и семь месяцев, но количество убитых противников журналистам называть отказался. Его боевой товарищ Дмитрий (Зубр) тоже приехал в 2015 году, а позже сам стал инструктором по физической подготовке.

Хотя «Азов» считается одним из наиболее дисциплинированных и боеспособных подразделений, на Западе за ним закрепилась дурная репутация. Ведущие западные СМИ ( Foreign Policy, The New York Times, The Guardian и др.) обвиняли батальон в нацистских, расистских и антисемитских взглядах. Рассказывая об ультраправых идеях бойцов батальона, британская The Telegraph резюмировала: «Такие персонажи, воюющие на стороне Киева, играют на руку российской и сепаратистской пропаганде, выставляя украинские власти “фашистской хунтой”, управляемой Западом». Подобные тревожные ноты в репортажах авторитетных мировых СМИ, в свою очередь, вызвали политические последствия. С начала конфликта американские конгрессмены несколько раз блокировали предоставление любой помощи «Азову». В 2018 году этот запрет был закреплен на законодательном уровне. Действительно, некоторые «азовцы» открыто высказывали свои неонацистские воззрения в ряде интервью. Рассуждали о «выживании белой расы» и «угрозе сионизма», отрицали Холокост. В символике «Азова» используется рунический знак Wolfsangel (волчий крюк), который был эмблемой дивизии СС «Дас Райх» в годы Второй мировой войны [47] Андрей Билецкий, правда, утверждает, что символика «Азова» не подразумевает ссылок на немецкую, тем более эсэсовскую геральдику. А рунический знак в эмблеме батальона — это просто наложенные друг на друга украинские буквы «I» (укр. Iдея) и «N» (укр. Nаціі). . Сооснователь и первый командир батальона Андрей Билецкий — идеолог ультраправого движения социал-национализма. В 2015 году пресс-секретарь «Азова» Андрей Дьяченко в интервью USA Today признавал, что среди бойцов может быть от 10 до 20 % правых радикалов, но при этом подчеркивал, что это их персональные взгляды, не имеющие ничего общего с официальной идеологией подразделения. Схожим образом на ситуацию смотрят украинские власти: «Азов» сражается против российской агрессии, и личные политические предпочтения бойцов не играют существенной роли. «А что — лучше, чтобы правые радикалы были на улицах и громили витрины? Или почувствовали ответственность за эту страну и немножко за нее воевали? Это моя логика. Мы не побоялись и пошли в этом направлении и получили для страны правильный результат», — говорил министр внутренних дел Украины Арсен Аваков [48] Цитата взята из книги «Добробаты» (издательство «Фолио», 2017 год), стр. 230. . К тому же, далеко не все добровольцы увлекались ультраправой риторикой. «Крайне радикальных нацистов вообще очень мало. Это юношеский максимализм, люди еще не выросли. Среднестатистический “азовец” — здоровый националист без адольфов гитлеров», — утверждал Артем (Грот) в интервью «Нашей Ніве». Беларуский снайпер «Азова» с позывным «Отто» объяснял: «Идеологии как таковой фактически никто не придерживается. Да, есть сторонники определенной молодежной субкультуры, но глубинные идеологические взгляды только у единиц. Официальная линия “Азова”, на мой взгляд как историка, вообще не очень понятна — это некая смесь всего».