Ксения Кнорре Дмитриева - Найден, жив! Записки о поисковом отряде «Лиза Алерт» [litres]

Я уже в целом понимаю, почему я здесь и что мне дает отряд. В первую очередь – ни с чем не сравнимое ощущение, что ты вместе с другими собираешь на ходу такую штуку, которая реально спасает и помогает, и ты видишь воочию результат того, что делаешь.

Конечно, есть и масса побочных положительных эффектов. Например, отряд избавил меня от чувства вины из-за того, что я иногда прохожу мимо просьб о помощи в социальных сетях, не участвую в том и в этом. Я точно знаю, что я вспахиваю собственный маленький огородик, и эта работа психологически избавляет меня от чувства вины за чужие невозделанные поля. Я стала спокойно проходить мимо нищих и пролистывать сообщения, где явно не могу помочь.

Потому что надо и другим дать возможность сделать что-то хорошее.

Ошибочно думать, что все добровольцы пришли в отряд исключительно потому, что хотели спасать людей. Конечно, основная причина в этом, но мотивы могут быть самыми разными. И хорошо, когда сам человек понимает, зачем он здесь, что от этого получает. Это повышает как его личную эффективность, так и отрядную. Поэтому честнее понимать, что каждый из нас тут, потому что ему нравится, а не потому что он спасает мир и он без него пропадет.

Есть исследования, которые показывают, что люди приходят в добровольчество по множеству причин.

1. Кто-то решает свои психологические проблемы: самоутверждается, чувствует себя значимым человеком, борется с собственными страхами, социализируется; для кого-то это возможность почувствовать себя важным и нужным, которой ему не хватает в реальной жизни, кому-то необходимо ощущение власти, которое он получает, «делая карьеру» в отряде.

2. Кто-то хочет соответствовать нормам своей религии или принципам, которые ему транслирует окружение.

3. Кто-то приходит в отряд, потому что здесь близкие: друзья, мужья, жены, родители, и он хочет разделять с ними это увлечение.

4. Кому-то не повезло найти работу, которая была бы ему интересна и важна, и он находит свое интересное здесь, на поисках.

5. Кто-то ищет приключений – ему их не хватает в обычной жизни со всем стандартным набором событий и действий.

6. Кто-то бежит из тяжелой, конфликтной ситуации дома.

7. Кто-то находится в поисках спутника жизни и предполагает, что волонтерская среда – подходящее место, чтобы найти надежного, неравнодушного человека.

8. Кого-то привлекает возможность бесплатно научиться полезным для жизни навыкам (первая помощь, ориентирование, картография и так далее).

9. Кто-то лично столкнулся с подобной ситуацией и уже знает изнутри, насколько это необходимо, или возвращает долг мирозданию за помощь, которую ему оказали.

10. Кому-то необходимо ощущение, что он что-то реально меняет своими руками в окружающей действительности, а не сидит на диване и не ноет в интернете.

Григорий Сергеев, председатель отряда, координатор, руководитель направлений «внешние связи», «административная группа», «координаторы» («Правмир», «„Лиза Алерт“ ищет людей», август 2016 года)

«Я хочу сделать такую штуковину, которая будет работать по всей России, целиком и полностью изменит ситуацию с пропавшими людьми. У этой организации будет хватать времени и на профилактические действия, и на действия по оперативным задачам поиска. В ней будет много людей, и она поменяет мировоззрение общества: то, что раньше казалось диким, станет для всех нормальным.

Например, на вчерашних поисках сторож СНТ так и не понял, зачем мы это бесплатно делаем, в полиции это тоже часто не понимают. Мне хочется сделать так, чтобы это не вызывало ни в ком непонимания. Количество людей, которые кому-то помогают – кошкам, собакам, детям на операцию, – растет, и это становится нормальным, перестает быть дикостью. А через какое-то время изменения будут совершенно феерическими. И это не связано с качеством жизни, вопрос не в нем. Конечно, когда начинается борьба за еду, вся эта история с волонтерством и благотворительностью просто отмирает. Но я бы не хотел такой судьбы для страны, в которой я живу. И если люди не будут драться с шести утра в очереди с талоном на хлеб в руках, мы сильно сократим количество потерявшихся благодаря профилактическим процедурам и действиям, которые сейчас не делаются. Половина наших бабушек и дедушек просто не будут исчезнувшими».

Я экипаж. Это значит, что, выезжая на поиск, я сообщаю в интернет-форуме «Лиза Алерт», откуда и когда еду и сколько у меня есть свободных мест, а потом собираю пеших, которые тоже отправляются на поиск: обычно место штаба – подмосковный лес, поди доберись туда без машины.

Он позвонил и попросил подхватить его «у любого метро». Я спросила, откуда он едет, и, услышав ответ, затосковала: ехать ему было до меня не меньше часа, а я так надеялась приехать на поиск пораньше. Но в конце концов мы договорились, я попросила его не опаздывать, поскольку у метро невозможно запарковаться, и повесила трубку.

Начал он с того, что опоздал на место встречи на 40 минут, причем сделал это в особо циничной форме: на подъезде к метро я увидела эсэмэску «я немного задерживаюсь». Остановившись у станции с аварийкой, позвонила ему и узнала, что «немного» – это 40 минут. Я разозлилась.

Потом мы долго и бестолково искали друг друга возле метро, и это тоже не прибавило мне хорошего настроения.

Полтора часа в машине он молчал сзади, вздыхал и что-то жевал.

На месте поиска мы естественным образом оказались в одной пешей группе. Лес был довольно простенький, вегетарианский: и бурелом скромный, и заросли аккуратные, видали мы и не такое. Он тем не менее еле шел: то и дело отставал, вскрикивал где-то сзади, кряхтел и тяжело вздыхал, постоянно выбивался из цепи то вправо, то влево, потому что обходил поваленные деревья (я, естественно, шла напрямик, а когда он горько пожаловался на тяжелый лес, только презрительно фыркнула). У него постоянно что-то случалось: падали очки, садился фонарь, цеплялась штанина. Он то и дело просил:

– Подождите!

– Я сейчас!

– Я застрял!

Конечно, он сделал это не нарочно, но факт остается фактом: надломленное деревце рухнуло именно после того, как он за него потянул. Просвистело оно сантиметрах в тридцати от меня, я даже испугаться не успела – испугался он и снова, как после своего опоздания, начал горячо и искренне извиняться…

Добил он меня тем, что залез на лежащее дерево, чтобы перелезть через него, и спросил нас, двух девочек, не может ли кто-нибудь из нас его подстраховать. Мы вдвоем весили меньше, чем он один.

– Э-э-э… – кисло сказали мы хором.

– Ничего, я сам, – отважно сказал он и действительно слез сам.

(«Молодец!» – с сарказмом подумала я.)