Тайный адвокат - Ложные приговоры, неожиданные оправдания и другие игры в справедливость

Если бы все существенные материалы были занесены в список, изучены и предоставлены защите, то она бы узнала о некоторых крайне важных деталях. Так, камера наблюдения, стоявшая в другом углу бара, показала второго мужчину в красной рубашке, ползущего по полу прочь от драки в тот самый момент, когда первый мужчина в красной рубашке вонзал в Ричарда стекло. Полный список неиспользованных материалов также дал бы защите знать про двух независимых свидетелей в баре, каждый из которых рассказал о наличии у виновника густой и аккуратно подстриженной короткой бородки. Их показания были записаны двумя полицейскими, которые в суде не выступали, а их блокноты с записями так и не попали в список неиспользованных материалов. Анализ осколков стекла, обнаруженных на одежде Ричарда, – который был проведен, однако, опять-таки, не предоставлен защите, – продемонстрировал, что это стекло соответствовало пивному бокалу, в то время как в руках у Джеймса были высокие стаканы для джина. Ничего из этого на суде не всплыло.

Когда день суда настал, семья Джеймса пришла на него в своих лучших нарядах. Они уселись, нервничая, на деревянные скамьи в холле суда, ожидая начала. Суд шел своим чередом и, как и предсказывал барристер в половине десятого утра, затянулся до вечера с последующим переносом слушания на восемь месяцев вперед. По прошествии восьми месяцев слушание было снова отложено, – на этот раз по причине того, что один из свидетелей был в Испании, так как в полученной им повестке была указана неправильная дата. На третий раз – через два года после первоначального ареста Джеймса – суд наконец продолжился.

Было бы легко обвинить во всем барристера под мухой, толком не подготовившего защиту, однако запись с камеры наблюдения сделала свое дело. «Парнем в красном» мог быть лишь Джеймс, как постановило обвинение, и на основании представленных суду доказательств сложно было с этим не согласиться. Вердикт «виновен» был встречен гробовой тишиной, которую нарушил лишь вопль отчаяния выбежавшей из зала суда Никки.

Когда оглашали его приговор, Джеймс сидел с понурой головой. Все его родные и друзья слышали, как судья сказал Джеймсу слова, впоследствии перепечатанные всеми национальными газетами: «Это было неспровоцированное, продолжительное и безнравственное нападение с применением оружия, оставившее одного из наших граждан инвалидом. Несмотря на вашу положительную характеристику, это отвратительное проявление пьяного насилия, требующее показательного приговора». Тринадцать лет заключения были строгим, но не подлежащим апелляции приговором, как сказал позже в камере Джеймсу его барристер. Абы как была подана апелляция, которую Апелляционный суд сначала не принял, а потом, после ее переоформления, отклонил.

Юридические услуги влетели Джеймсу в копеечку. Прокуратура, почуяв запах крови, также подала на возмещение собственных пятизначных расходов, значительная часть из которых им была в итоге возвращена. Дом их предполагаемой будущей семьи пришлось продать. Никки, вынужденная переехать жить к родителям, навещала кочующего по всей стране из одной тюрьмы в другую Джеймса, однако время не щадит никого. Семья, с созданием которой им пришлось повременить, казалось, могла уже никогда не стать явью. Некоторые браки переживают тюрьму. Брак Джеймса и Никки после четырех лет попыток не смог.

Отбыв четыре года, Джеймс, отчаявшись, подал свое дело на рассмотрение Комиссии по пересмотру уголовных дел. Дело об этом враче-тихоне, якобы совершившем столь вопиющий акт бессмысленного насилия, заинтриговало комиссию, и было инициировано расследование. Девять месяцев спустя полный комплект не раскрытых на суде материалов наконец был получен. Было очевидно: больше нельзя с какой бы то ни было уверенностью утверждать, что именно Джеймс напал на Ричарда. Раз уж на то пошло, новые доказательства убедительно указывали на его невиновность.

Когда дело было перенаправлено обратно в Апелляционный суд, обвинение вынуждено было признать, что приговор был ошибочным, с чем суд согласился. Приговор был отменен.

После шести лет заключения Джеймсу, которому на тот момент исполнилось сорок два, вернули наконец его свободу и репутацию. Финансовое наказание, однако, никуда не делось. Освобожденный – официально, – из-за злостных нарушений в подготовке его дела, он был лишен права на врачебную деятельность Генеральным медицинским советом Великобритании и был вынужден вновь обратиться к частным юридическим услугам, чтобы заново начать свою карьеру. Хотя частично судебные издержки ему и удалось вернуть, «налог на невиновность» лишал его права полной компенсации шестизначных затрат. Что же касается компенсации за шесть потерянных лет, несправедливо проведенных им за решеткой, то поданное Джеймсом заявление было моментально отвергнуто. Новые материалы не являются не оставляющим сомнений доказательством того, что вы невиновны, такой был дан Джеймсу официальный ответ. Может, ваш приговор и был безосновательным, может, вы и стали жертвой судебной ошибки в соответствии с понятиями человека с улицы, однако установленные законом критерии не выполнены.

«Вы, – было сказано Джеймсу, – невиновны, но в недостаточной степени».

История Джеймса, в отличие от всех остальных дел в предыдущих главах, является выдуманной. Но она могла иметь место. На месте Джеймса могли оказаться ваши родители, бабушка с дедушкой, брат с сестрой, ваш супруг, ваш лучший друг, ваш ребенок. На его месте могли оказаться вы. Каждое звено в этой цепочке несправедливостей нашей судебной системы каждый день на наших глазах затрагивало жизни обычных людей.

Каждая ошибка по отдельности, может, и не помешает справедливому результату, однако когда этого не происходит либо несколько оплошностей усугубляют друг друга и случается судебная ошибка, нанесенный урон исчисляется человеческими жизнями. Этому риску подвержены все участники полумиллиона уголовных дел, рассматриваемых ежегодно, а также близкие этих участников и их близкие, которых всех в той или иной степени это затрагивает. Каждый из нас зависит от правильной работы системы. Каждый из нас может пасть жертвой ее ошибок.

Урон, нанесенный судебными ошибками исчисляется человеческими жизнями.

Причем все из этих дефектов системы были включены в нее осознанно. Каждый из них был либо специально разработан, – как, например, «налог на невиновность» или строгие ограничительные критерии выплаты компенсаций за судебные ошибки, – либо же стал результатом популистской политики «дать отпор преступности», а то и вовсе извращенной экономии, когда политики убеждают свой электорат, что скидка в один пенни на пинту лагера является лучшим вложением, чем работающая система правосудия.