Анатолий Аграновский - Рубеж надежности

Делая нечто, чего бы надо стыдиться, некоторые твердят, что это их долг. Что-нибудь в этом роде скажет теперь и прокурор. Скажет, что радел о благе общества. Между тем не выходит в таких случаях блага. Из-за штурмовщины, из-за травматизма, из-за того, что без законного отдыха люди попросту наработают меньше. Будь это не так, нашлись бы охотники и вовсе отменить все выходные по всей стране. Эка прибавилось бы рабочих дней!

Очень это важный момент, и я не хочу объяснять странную податливость юристов (как и робость иных профсоюзных работников или уступчивость иных санитарных врачей) одною беспринципностью. Напротив, тут принцип особого рода. Заботу о человеке они, конечно, признают — как девиз, как лозунг. Однако, по их убеждению, охрана труда мешаетросту производительности труда. А коли это так, то можно «проявить понимание», можно ради главного и отступить. На самом же деле охрана труда всегда помогаетросту производительной силы труда.

Разумеется, бывают ситуации, когда люди не считаются со временем. Скажем, стихийное бедствие, или война, или подлинный почин — это часы (и дни, и месяцы) высокого душевного подъема, который помогает забыть усталость. Вдобавок человеку свойственно принимать существующую технику как данность: этот трактор — такой, и я буду работать на нем, покуда сила есть. Люди у нас замечательные, они не берегут себя, и тем больше оснований их поберечь.

Мы толкуем пока о морально-правовой стороне проблемы, и тут, скажу я вам, происходит сейчас важный поворот. Одно то, что работники ЦК профсоюза занялись расследованием «львовской истории» и сочли нужным обнародовать ее (для чего и сообщили журналисту), о многом говорит. Совсем не случайно приняты у нас в последнее время Закон о земле, Законы об охране природы (республиканские), Основы законодательства о здравоохранении. Сегодня мы обращаемся к истокам, к ленинским первым декретам, вопрос выходит за пределы кабинетных обсуживаний, становится темой всенародных обсуждений — вот ясная, подчеркнуто ясная линия партии.

МОЖНО ЛИ обеспечить безопасность? — перейдем к технической стороне проблемы. На одном из совещаний опытный тракторостроитель, заместитель министра Н. Н. Тарасов просил: «Хотелось бы, чтобы, подгоняя нас, критики учитывали наши возможности». Что ж, это резонно. Будем доброжелательны и учтивы. Учтем возможности.

Искусственный климат — вот идея, которая применительно к чумазому трактору казалась самой фантастической, дикой. Рад доложить вам, что харьковский могучий Т-150 уже прошел испытания в климатической камере: его закатили туда, включили двигатель, снаружи — жара, внутри — норма. Еще раньше применили охладитель (вентилятор, бак с водой и простой радиатор) волгоградцы, ташкентцы. Уж объявлено, что новый трактор «Ташкент» будет выпускаться с охладителем. А на волгоградском опытном ДТ-75С я и сам ездил летом: в кабине было прохладно, окон мы не открывали, и, значит, шум был меньше и песок не скрипел на зубах. Наконец, есть, испытан и даже получил медаль на ВДНХ кондиционер локального типа: свежий воздух он подает в зону дыхания тракториста.

Я нарочно начал с задачи наиболее сложной, прочие казались мне проще: глушитель есть на любом автомобиле, нет особой хитрости и в каркасной кабине, которая спасает человека при опрокидывании трактора. Такие кабины давно делает Кулдигское отделение «Сельхозтехники» в Латвии (цена им 95 рублей, колхозы берут нарасхват), делают их и в Белоруссии, а в Ставропольском крае совхозные мастера взялись ставить под сиденье отработанные клапанные пружины. Значит, можно?

— Трудно, — сказал мне главный конструктор Минского тракторного Петр Иванович Бойков.

— Понимаю… — возразил я с некоторой даже долей сарказма. — Освоить мощный двигатель или сложнейшую систему гидравлики, конечно, проще для вас, чем какое-нибудь сиденье.

— Сегодня проще, — сказал он.

И повел меня из кабинета в экспериментальный цех, и показал мне гордость конструкторов — уникальные, годами собиравшиеся стенды.

— Если нужно обеспечить надежность, — сказал Бойков, — то все для этого есть — методики, формулы, установки. Любой узел я поставлю на испытания и дам гарантию: пять тысяч часов. Четыре года жизни трактора! А по шуму, по вибрациям — темный лес. Ни формул, ни стендов.

Вопросами охрана труда заняты в системе ВЦСПС, в отраслях нашей индустрии 450 научных учреждений; в угольной промышленности, где работает 1,8 миллиона человек, есть два традиционно сильных института. А в сельском хозяйстве, где работников 30 миллионов, такого института нет. Делом этим заняты в разных городах страны пять десятков человек; в сущности, я почти всех знаю. Ну, говорил мне Владимир Николаевич Козлов из Саратова, что пробивает для своей лаборатории две штатные единицы: будет, значит, на двоих больше.

Надо видеть благие перемены: по сравнению с тем, что было, тракторостроители делают сегодня многое. Строже стали профсоюзы, настойчивей заказчики, есть обязательные для заводов «Единые требования» по технике безопасности. И как только взялись они по-настоящему за дело, тотчас и выяснилось отставание науки. Но вот странность: даже то, что сделано, внедряется туго. В Минске с этого года пустили в серию торсионное сиденье, первая серия — 25 тысяч штук. А знаете, когда готов был первый экземпляр? В 1962 году… Да что сиденье — это все-таки агрегат, — простой термос не могут осилить. Десять лет говорили о нем врачи, пять лет создавалась сверхсложная конструкция, до сих пор термоса нет.

Вывод: решить эти задачи можно, факт. Если мы смогли обеспечить «охрану труда» на сверхзвуковых самолетах, в атомных подводных лодках, в космических кораблях, в открытом космосе, то уж на обыкновенном земном тракторе — тут уж, как говорится, извините.

— Ладно, — сказал Бойков. — Давайте начистоту. Допустим, мы прибавили скорость, мощность, долговечность. Тут легко выявить экономический эффект, и заводу за это платят. А если я снижу запыленность на 27 процентов, какой будет эффект? То-то и оно.

Все во мне противится денежному расчету, когда речь идет о здоровье людей, но, что поделать, возьмем счеты. Мы с вами подошли к экономической стороне проблемы.

ТОЛЬКО уговор: считать, так уж все считать. Потери от травматизма составляют в год до 3,5 миллиона рабочих дней, выплаты по больничным листам — свыше 19 миллионов рублей. Это данные по совхозам; в колхозах травматизм не учитывается и статистики нет. Хотя по новому уставу выплаты эти даны отныне и колхозникам. Надо учесть и тот ущерб, который считать мы не научились, — ущерб от недоработки. Ну, грубо говоря, в самую горячую пору (больше всего происшествий в страду) хозяйство лишается и работника и машины, ибо каждая авария — это еще и поломка, ремонт, простой. Государство наше никого не может бросить в беде, добавьте, стало быть, расходы на бесплатное лечение, добавьте пенсии по инвалидности, пенсии сиротам, вдовам; если инспектор профсоюза даст заключение о «прямой вине» предприятия, то оно выплачивает разницу между пенсией и средней зарплатой… Говорить об этом тягостно, но кто-то должен и эти деньги считать.