Джоби Уоррик - Черные флаги. Ближний Восток на рубеже тысячелетий

Вечером Маккристал приказал провести серию рейдов по всей стране в попытке предотвратить возможные карательные меры со стороны последователей Заркави из АКИ*. Он еще находился в оперативном центре, когда один из его людей доложил, что привезли тело Заркави.

Маккристал подошел к отделению для задержанных, где обнаружил тело лежащим на плащ-палатке. Один из бойцов “Дельты”, десантник, хорошо знакомый Маккристалу, нес караул. Струйка крови высыхала под раной на левой щеке Заркави, но в остальном тело не выглядело серьезно пострадавшим. Несколько секунд Маккристал изучал лицо террориста.

— Выглядит в точности как Заркави, — сказал он, — как с плаката сошел. — Генерал повернулся к десантнику: — Что думаете?

— Это он, — сказал тот.

О смерти Заркави не объявляли официально до следующего дня, но за новость уже пили в Вашингтоне, от Белого дома до Пентагона и зеленого кампуса ЦРУ вдоль Потомака.

Буш поначалу реагировал сдержанно. Всего за несколько минут до того, как новость прибыла из Багдада, президент встречался в Белом доме с конгрессменами — представителями обеих политических партий. Представитель республиканцев от Иллинойса Рэй Лахуд, убежденный сторонник войны в Ираке, выступил с непрошеным советом. “Избавиться от Заркави просто необходимо”, — заявил он.

Буш тихо хмыкнул, и Стини Хойер, демократ из Мэриленда, наклонился к нему, чтобы отпустить шутку в адрес Лахуда. “Как мы сами не догадались?” — прошептал он.

Первый рапорт о возможной гибели Заркави поступил через несколько минут после этого, в 15.45 по летнему восточному времени, но подтверждения ждали еще целых пять часов. Сотрудники национальной безопасности пришли в восторг, но Буш лишь с трудом выдавил улыбку. “Я больше не знаю, как реагировать на хорошие новости”, — сказал он.

Аналитик ЦРУ Нада Бакос была в дороге, когда прозвучала новость. Всего несколько месяцев назад главный эксперт разведки по Заркави вернулась в Вашингтон навсегда, попросив новое задание, никак не связанное с иорданцем. Тридцатишестилетняя Бакос дольше всех продержалась в команде по отлову Заркави, она уже отчаялась и более чем созрела для перемен. Она встретила мужчину, который ей понравился — далекого от мира разведки, — и они поженились. Их скромная свадьба состоялась вечером, после работы; Бакос, закрутившись со служебной текучкой, опоздала на церемонию.

Она была со своими новыми коллегами из ЦРУ, когда 7 июля друг из Лэнгли сообщил ей по телефону, что Заркави наконец мертв. Бакос запомнила чувство легкого оцепенения. Как надо реагировать на подобные новости?

“Я обрадовалась, — вспоминала она впоследствии. — Но и огорчилась, пожалуй, что я сейчас не рядом с теми, кто понимает всю важность произошедшего”.

Зарка, родной город террориста, противопоставила себя столице Иордании: вместо ликования там развернулся отвратительный протест. В недели, предшествовавшие гибели Заркави, некоторые местные уроженцы вновь заявили, что поддерживают славного сына города. Во дворе дома, где жила его семья, родственники и местные исламисты воздвигли палатку и объявили празднования в честь мученика, восхваляя Заркави перед тележурналистами, пока прибывшая на место полиция не разогнала эту публику.

Абу Хайсам, второй человек в отделе Мухабарата по борьбе с терроризмом (вскоре он станет главой отдела) выразил раздражение по поводу всплеска эмоций, но не дал испортить себе настроение.

“Я давно считал Заркави хвастуном, — говорил он, вспоминая свои первые встречи с террористом. — Он все твердил, что найдет способ уничтожить нас, глубоко ранить. По мне, это были взрывы в гостиницах — фотографии тех двух девочек. Теперь закон восторжествовал”.

Но в Ираке закона не было — пока не было. Зейдан альДжабири, владелец фермы и шейх племени из Рамади, выслушал новость о гибели Заркави равнодушно. Иорданец, может, и погиб, но темные силы, которые он спустил с привязи, обрели невиданную мощь, говорил Зейдан друзьям. Возглавляемая иностранцами террористическая сеть Заркави оформилась во что-то более коварное — и местное. Сотни иракских джихадистов были готовы подхватить знамя Заркави.

Кое-где в провинции Анбар племена начинали возвращать себе законные земли, выдавливая джихадистов угрозами, а иногда и оружием. Зейдану предстояло присоединиться к ним, помочь основать движение, которое американцы назвали “Пробуждение Анбара”. Это были полностью суннитские соединения, доказавшие свою способность вытеснить заркавистов с улиц назад в подполье, по крайней мере на время.

Но теперь, после смерти Заркави, надлежало разобраться с соседями и родственниками, выбравшими неправильную сторону. Одним из них был двоюродный брат самого Зейдана — человек, который год назад просил его принести клятву верности иорданскому уголовнику, возжелавшему стать лидером Ирака.

“Во время нашей последней встречи я сказал ему: твой конец близок, — вспоминал Зейдан. — Мы не хотим терять членов племени, но преступления, совершенные этими людьми, слишком велики, их нельзя простить”.

Через несколько дней двоюродного брата Зейдана нашли застреленным.

“Мы убили его. Мое племя убило его, — говорил Зейдан. — Он совершил предательство и был убит — так, как убиваем мы”.

Проблемы прибыли в автобусах. Служащие посольства в Дамаске заметили как минимум четыре автобуса, все большие, вроде туристических, зарегистрированные бог знает кем и набитые потными, взбудораженными мужчинами с жердями и палками. Утром небольшой караван вкатился в роскошный район Аль-Афиф и припарковался в квартале от американской дипломатической миссии, чтобы выгрузить свое улюлюкающее содержимое — изготовленную на заказ сирийскую толпу.

Роберт Форд, теперь посол США в Сирии, не отрываясь смотрел в окно канцелярии на внезапно возникшее по ту сторону посольских ворот сборище. Сообщения о подобных собраниях возле французской миссии, в нескольких кварталах отсюда, поступали все это утро 11 июля 2011 года (сирийское восстание “Арабская весна” длилось уже четыре месяца). И вот они здесь — небольшая армия людей в гражданском; демонстранты продолжали прибывать на машинах и приходить пешком. Иные, молодые, были стрижены по-военному; другие имели возрастное брюшко, неряшливые бороды и несли профессионально отпечатанные портреты президента-диктатора Башара аль-Асада. Организатор с идентификационной карточкой на шнурке лающим голосом отдавал приказы, пока полицейские, сбившись в кучки поодаль, бездействовали. Со своего поста на верхнем этаже Форд видел, как улица темнеет от людских тел, словно сгущаются тучи перед летней грозой. Это, без сомнения, были нанятые режимом головорезы, и их появление здесь было отнюдь не стихийным. Форд велел своим сотрудникам отступить за толстые стены и стал ждать, как далеко зайдет Асад.