Джоби Уоррик - Черные флаги. Ближний Восток на рубеже тысячелетий

Ненадолго. Такова была общая точка зрения служащих Белого дома, наблюдавших за крахом Сирии весной и летом 2011 года. К апрелю Асад двинул войска против мирных граждан. К маю танки перегородили главные площади Хамы, снайперы, засевшие на крышах, выборочно снимали протестующих. Демонстранты на время притихли, но потом, в начале лета, принялись наверстывать упущенное. Казалось, что остановить их невозможно.

“Самые первые разведданные говорили о том, что сирийская “весна” вряд ли имеет будущее — ее задушат в колыбели, и весьма жестоко, — говорил один из американских служащих высшего ранга, отслеживавший поток ежедневных донесений из Дамаска. — Мнение большинства быстро переменилось. От “избавиться от Асада невозможно” оно пришло к “этих людей невозможно остановить”.

Роберту Форду было неспокойно. За двадцать лет службы на Ближнем Востоке он всегда безошибочно определял, где центр тайфуна, какой бы кризис ни сотрясал принимающую его страну. Теперь вот и Сирия входила в полосу турбулентности, да так, что к ней окажется приковано внимание миллионов по всему миру, а Соединенные Штаты со всей определенностью встанут на сторону демонстрантов — во всяком случае, так виделось самим сирийцам.

Собственных предпочтений Форд не выказывал. Но на самом деле он был в долгу перед простыми гражданами Сирии за доброту, проявленную к нему почти тридцать лет назад. В 1983 году Форд, тогда еще тощий, с шапкой каштановых курчавых волос, двадцатипятилетний студент-арабист Американского университета в Каире, совершал на каникулах свою первую поездку по Сирии. Он и один его сокурсник ехали автобусом из Аммана в Дамаск и прибыли в сирийскую столицу очень поздно, почти все магазины уже оказались закрыты. Город был набит иранцами, приехавшими погостить на выходные, и двум американцам отказывали в одном отеле за другим. Когда они уже приготовились заночевать на улице, их позвал приветливый гостиничный администратор. “Так поздно вечером вы гостиницу уже не найдете, — сказал он двум грязным, измотанным дорогой чужестранцам. — Переночуйте сегодня у меня дома, завтра утром я отвезу вас сюда”.

Через несколько минут ребята уже сидели в скромной квартирке, где жил со своей семьей гостиничный служащий. Хотя было уже за полночь, сириец приготовил ужин, и все трое несколько часов просидели за разговором. Когда пришло время спать, хозяин извинился, что не приглашает американцев остаться подольше. “Если вы задержитесь дольше, чем на ночь, завтра в мою дверь уже будет стучаться тайная полиция”, — объяснил он.

Другие сирийцы, с которыми встречался Форд, были столь же радушными. Всего за несколько дней до этого американский военный корабль обстрелял позицию сирийских войск в холмах над Бейрутом. И все же когда Форд оказался в автобусе, полном сирийских солдат, с ним обошлись так доброжелательно, что он и несколько десятилетий спустя этому поражался. “Добро пожаловать!” — провозгласили солдаты, обнаружив в переполненном автобусе двух американцев. Кто-то уступил место иностранцам, другие засыпали их вопросами о том, как принято вести себя на свиданиях и все ли американки похожи на ту женщину из популярного сериала “Спасатели Малибу”. Потом один из офицеров, посерьезнев, потянул Форда в сторону. “Когда вернетесь в Америку, — сказал он, — объясните своим друзьям, что мы не барбар — не дикари”.

И вот теперь, через двадцать восемь лет, барбар из правительства свободно действовали во всех сирийских городах, разрушая обычную жизнь. Сирийцы-рабочие, которых так уважал молодой Форд, организовывали районные комитеты обороны — предшественники повстанческой милиции. К этому времени почти все убийства совершались одной стороной, и нейтралитет трудно было соблюдать даже дипломату, обязанному призывать к сдержанности обе стороны. Несмотря на свои личные чувства, Форд не мог отклониться от сценария, утвержденного Вашингтоном, и в середине лета 2011 года имел четкие предписания насчет того, что говорить. Президент Обама еще не призвал Асада отказаться от должности, как он без промедления сделал в случаях Мубарака и Каддафи. Кое-кто из помощников президента снова обеспокоился тем, что сирийский режим может рухнуть внезапно и сам собой, до того, как администрация США успеет занять четкую позицию. Выбор момента имел решающее значение: во время восстания в Египте арабские лидеры в прах разнесли Обаму за символическое отречение от Мубарака, давнего союзника США, пока тот еще являлся законно избранным главой государства. И напротив, протестующие египтяне обвиняли Белый дом в трусости — мол, он дождался политической “смерти” Мубарака, чтобы публично разорвать с ним отношения.

Однако существовали способы выразить поддержку мирному протесту, не произнося ни слова. В самые первые недели восстания старшие сотрудники Форда проводили негласные встречи с лидерами оппозиции и публиковали тщательно сформулированные статусы одобрения и поддержки на странице посольства США в Фейсбуке. Но широкий жест Форда — тот, что привел в ярость режим Асада и символически объединил Вашингтон с протестующими, — вырос из попытки не допустить резни в Хаме, городе на северо-западе Сирии, где регулярно проходили многолюдные антиасадовские митинги. После столкновений, продолжившихся несколько недель, и множества смертей Асад 3 июля 2011 года отправил в отставку губернатора провинции и бросил против пригородов военные части, в том числе танковые. Гнетущее спокойствие держалось три дня, причем протестующие заняли центр Хамы, а тяжеловооруженные правительственные войска ждали на окраинах.

Форд ничего не предпринимал — он пока наблюдал за противостоянием издалека. Он отрядил в Хаму свою двадцатишестилетнюю помощницу, которая с легкостью курсировала между столицей и окраинными городами, чтобы составить личное мнение о демонстрантах и их намерениях. Помощница вернулась с фотографиями и отчетом, произведшим сильное впечатление: десятки тысяч человек ежедневно собирались на главной площади города, и — в противовес рассказам сирийских СМИ о грабежах, актах вандализма и похищениях — толпы не обманывали ожиданий Форда. Дипломат отчитывался перед Вашингтоном: “Они выпускают голубей в небо и продают цветы. Все исключительно мирно”.

Но происходящее в предместьях недвусмысленно говорило о подготовке к сражению. Разведчики полагали, что Асад намерен двинуть танки в город и разгромить оппозицию Хамы в назидание остальным сирийцам. До сих пор Асад просто игнорировал уговоры США и европейцев проявить сдержанность. Глядя на приготовления, Форд задавался вопросом: рискнул бы сирийский лидер начать атаку, если бы знал, что действующий американский посол находится в городе и может оказаться свидетелем событий? Появление посла без приглашения в кровавом эпицентре восстания могли бы расценить как провокацию, так что Форд решил сделать свой визит по возможности незаметным. Ни мероприятий, ни речей — только молчаливое свидетельство американского дипломата, одно лишь присутствие которого привлечет внимание мировой общественности к происходящему в Хаме.