Александр Бушков - Крым и крымчане, или Тысячелетняя история раздора

Император Австро-Венгрии Карл I

В Австро-Венгрии обстояло еще замысловатее. Мало того, что она очень быстро рассыпалась на несколько национальных государств — там еще началась настоящая гражданская война, но не меж различными политическими группировками, как в Германии, а — деревни с городом. Именно так. Австрия четко разделялась на два района: Вена с прилегающими землями, где сконцентрировалась промышленность, и, соответственно, рабочий класс, и остальная часть, сугубо сельскохозяйственная. К власти пришли социал-демократы — которые ни в одной стране, оказавшись у штурвала, не сделали ничего путного. В индустриальной части страны возникла масса рабочих Советов (никоим образом не пробольшевистских), а в аграрной — множество Советов крестьянских.

Большинство заводов встали — поскольку работали исключительно на войну, а кому теперь были нужны самолеты и пушки, снаряды и пулеметы? Селу никто не мог предложить никаких интересных для крестьян товаров, таковых попросту не производилось. Перед рабочими и их семьями всерьез встала перспектива голодной смерти.

И тогда в деревню по решению рабочих Советов двинулись продотряды. Без малейшей идейной подоплеки, просто-напросто хотелось спасти от голодной смерти жен и детей. Гребли все продовольствие под метелку — а поскольку народ попался разный, прихватывали вообще все, что не приколочено и не привинчено. Крестьянские Советы объявили всеобщую мобилизацию. Оружия было предостаточно — как и в России, покидавшие развалившийся фронт дезертиры привезли его с собой немало. Начались самые настоящие бои: на обеих сторонах было немало повоевавшего народа, так что дело было знакомое. Дошло до того, что иные австрийские области всерьез собирались провозглашать независимость и суверенитет — надеясь, что только таким способом удастся выйти из кризиса. За всем этим с большим интересом наблюдали соседи — новорожденные Польша, Чехословакия и Югославия, всерьез готовясь в случае окончательного развала Австрии оторвать от нее, что удастся.

А называлось это, вы будете смеяться… Октябрьской революцией! О чем пишет не кто иной, как возглавлявший одно время правительство лидер австрийских меньшевиков Отто Бауэр.

Германские и австро-венгерские войска стали эвакуироваться в свои фатерланды. Всем стало не до гетмана. Поблизости объявилась толстая полярная лисичка. Узревши ее, гетман резко поменял курс: срочно сколотил новый кабинет министров, уже без единого самостийника, и провозгласил «Акт федерации», по которому обязывался воссоединить Украину с будущей небольшевистской Россией. Тем самым рассчитывая получить поддержку Деникина и, соответственно, Антанты.

Зря надеялся. Все дальнейшее происходило согласно песне Высоцкого: а в это время Бонапарт переходил границу…

Собственно говоря, никакой границы этот Бонапарт не переходил, а обосновался здесь же, неподалеку, в городе Белая Церковь. Бонапарт был, скажем откровенно, второй свежести, но планы у него имелись прямо-таки наполеоновские…

Знакомьтесь: Симон (до юношеских лет — просто Семен) Петлюра. Родом из полтавских мещан, так же как и Сталин, был до окончания полного курса выставлен из Полтавской духовной семинарии (на этом всякое сходство со Сталиным кончается, учитывая последующие биографии обоих) — за неблагонадежность, пристрастие к чтению нелегальной литературы, революционные «украинофильские настроения». Именно в семинарии Семен и переназвал себя Симоном — как предполагают иные исследователи, в честь известного латиноамериканского деятеля Симона Боливара, воевавшего за независимость от Испании, создавшего несколько государств.

В начале 1901 года угодил под постоянное наблюдение полиции, а вскоре там, где надлежит, появилась папочка под названием «Наблюдения к дознанию о националистической полтавской группе революционной украинской партии в Полтавской духовной семинарии».

Петлюра и его столь же молодые друзья и в самом деле создали организацию под названием УРП — Украинская революционная партия. Несмотря на грозное название, партия эта по характеру была довольно умеренной: не «самостийность», а всего лишь автономия Украины в составе империи, конституция и демократия, свобода и равенство, передел земли, конституция. Никакого уклона в оголтелый национализм а-ля Грушевский. В общем, довольно безобидная организация, занимавшаяся главным образом культурно-просветительской работой. Однако власти в те бунтарские времена на само слово «революционная» делали стойку, как собака на дичь. Начались аресты, изгнанный летом 1901 года из семинарии Петлюра вместе с несколькими соратниками по партии подался подальше от греха на Кубань, где члены РУП занялись нелегальной деятельностью. За что Петлюра в 1904 году отсидел месяц в тюрьме, до суда был, согласно правилам того времени, выпущен под залог (отец продал свою десятину леса и внес деньги), но суда дожидаться не стал, а вместе с одним из соратников перебрался в Австро-Венгрию, в Галичину. РУП к тому времени распалась на несколько крошечных фракций, и вместо нее решено было создать УСДРП — Украинскую социал-демократическую рабочую партию, где Петлюра стал членом ЦК. Программа у партии была вполне марксистская (но меньшевистского, а не большевистского толка), о «самостийности» опять-таки речи не было — только об автономии Украины с собственным парламентом, имевшим бы право издавать законы. Тесно общался с Грушевским, по рекомендации которого стал работать в одной из «украинофильских» газет.

В 1908 году, когда революционное движение повсюду пошло на спад и началась полоса своеобразного «застоя», Петлюра, как поступило не так уж много людей, от активной нелегальной деятельности как-то отошел. Работал бухгалтером, писал в газеты, завел в Минске кое-какое хозяйство, женился, обзавелся ребенком. Во время Первой мировой недолго пробыл санитаром, но вскоре добрые знакомые подыскали местечко потеплее: в «Земгоре», «Союзе земств и городов». Эта организация занималась снабжением фронта и скопищем ангелов отнюдь не была — там и казенные денежки «распиливали», туда пристраивались те, кто хотел увильнуть от фронта. За полувоенную форму их иронически называли «земгусарами» и относились без особого уважения.

Генерал Антонио Листовский и атаман Семен Петлюра (во время польско-советской войны)

Ну, а там — Февраль… Петлюра не то что вернулся в политику — она его сама нашла. В конце марта 17-го солдаты-малороссы Западного фронта выбрали Симона главой Украинского военно-революционного комитета означенного фронта. И он с головой окунулся в прежнюю деятельность — но теперь уже вполне легально. В Центральной Раде стал военным министром (называлась эта должность по-другому, но суть была именно такая). Однако уже в декабре 17-го его отправили в отставку — по подозрению в подготовке переворота, «правом уклоне» и «офицерских симпатиях». Первые два обвинения вымышлены, но что до третьего — Петлюра, ни с какой стороны не русофоб, и в самом деле поддерживал тесные связи с великорусским офицерством. Часть его он пытался привлечь на сторону Рады — и разрешал свободный выезд вооруженных казаков, офицеров, юнкеров с Украины — к Корнилову и Каледину. Надежные свидетели говорили, что в конце 17-го Петлюра собирался порвать с «большевизмом Винниченко» (один из ближайших соратников Грушевского, левый социалист. — А. Б.) и с «австрофильством Грушевского». И утверждал, что «имеет только двух врагов — немцев и большевиков и только одного друга — Россию».