Александр Бушков - Крым и крымчане, или Тысячелетняя история раздора

Семен Петлюра

Порой читать его мемуары просто забавно. Пытаясь обелить себя насколько возможно, бывший гетман выбрал не самый умный способ. Он пишет: вообще-то у него были грандиозные замыслы и гениальные идеи, но вот народ ему попался какой-то неправильный, замыслов не оценил, идеи в жизнь не рвался претворять, зато бунтовал на всю катушку. Примерно так. Желающие могут с этим чтением ознакомиться, отыскав указанную в библиографии книгу А. Смирнова «Проект „Украина“». От Смирнова там только предисловие, а вся книга и есть — мемуары Скоропадского.

В Киеве «сел на царство Петлюра, выбранный главой Директории. На Украине он продержался год с небольшим. С точки зрения нынешнего времени следует безусловно признать, что на Петлюру советская пропаганда (и не она одна) вылила слишком много черной краски. Петлюра в реальности был не таким кровавым монстром, каким его изображали. В чем-то, скажем прямо, человек вполне приличный: не русофоб, не антисемит, не левый и не правый, скорее умеренный, в чем-то — откровенный идеалист.

Гетман Скоропадский в Германии. 1918 г.

Однако это еще не означает, что к нему следует относиться с симпатией — попросту не за что. И вообще, идеалисты на престоле (как бы престол ни назывался) всегда кончали плохо.

Петлюра оказался прямо-таки фантастически невезуч. Как писали Стуругацкие в не раз помянутом романе об одном из своих героев: «Что бы он ни задумал, все проваливалось». При Петлюре на Украине получился такой вселенский бардак, какого не было, пожалуй что, даже при Центральной Раде и гетмане…

С Петлюрой воевали все — и поляки (первое время), и красные, и белые, и батька Махно (после недолгого «союза»), и многочисленные атаманы со смутной политической ориентацией, а то и вовсе без таковой. Повсюду вспыхивали бунты то солдат, то горожан, то крестьян. Даже современный биограф, с большим пиететом относящийся к Петлюре, был вынужден признать: «Вообще „внутреннюю“ историю Директории можно рассматривать как детектив — сплошную череду заговоров, мятежей и их подавления».

Петлюру честили последними словами со всех сторон: Деникин именовал его «бандитом и предателем». Страны Антанты признавать Директорию не торопились, считая ее лидеров «большевиками и германофилами» (что истине, в общем, не соответствует). А черный юмор в том, что в то же самое время большевики обвиняли Петлюру в сотрудничестве с Антантой именуя «директоров» «буржуазными прихвостнями» и «врагами пролетариата». Махно (у которого были серьезные пропагандисты, в основном из эсеров) еще во времена недолгого союза выпустил брошюру «Кто такой Петлюра?», где глава Директории обвинялся в «буржуазности» и «продаже Украины французским и английским капиталистам». Украинский политик Моркотун, чтобы уж до кучи, приписал Петлюре еще и то, что он якобы тайно проводит политику Германии и Ватикана…

Одним словом, куда ни кинь, всюду клин… Где уж в таких условиях решать земельный вопрос и прочие серьезные дела? Сил хватало только на то, чтобы с грехом пополам отбиваться от «внешнего врага» и «внутреннего супостата». Ни о каком организованном аппарате власти и речь не шла. Заговоры против Петлюры устраивали и «левые», и «правые». Было время, когда деникинцы вышибли Петлюру из Киева, и правительство со своим главой помещалось в поезде, разъезжавшем по жалкому клочку прежних владений. Именно тогда и родилась насмешливая частушка:

Под вагоном — территория, а в вагоне — Директория.

Ситуацию издевательски комментирует социал-демократ и писатель Винниченко. Человек без особых моральных принципов (был заместителем Грушевского, но после его падения без особых терзаний перешел к гетману), враг Петлюры — но положение дел описал без всяких преувеличений…

Пришло «вагонное» существование, шатания по станциям, местечкам, без прибежища, без порядка, без войска, без территории и с врагами со всех сторон. Были моменты, когда под властью «украинско-атаманско-социалистического» правительства было только несколько верст железной дороги, занятой правительственными вагонами, в которых жили правительство, партии, чиновники и войско. Что-то похожее на цыганский табор… Директория живет в вагонах, вокруг которых горы нечистот, мусора, грязи. Министры ругаются, грызутся, жалуются, арестовывают друг друга. Войска нет, только одни штабы и атаманы во главе с «Головным атаманом» — «балериной».

Правда, несколько раз Петлюре все же удавалось и вернуть потерянные территории, и создать более-менее боеспособные воинские части. Единственным его «внешнеполитическим» успехом стал союз с ЗУНР — Западно-Украинской Народной Республикой, в обстановке всеобщего «парада суверенитетов» созданной в Галичине. Однако республику эту очень быстро «разъяснили» поляки — Польша официально заявила, что намерена возрождать границы 1772 года, «от можа до можа». Войска республики, Украинская галицийская армия (УГА), отступили на контролируемую Петлюрой территорию. А вот дальше армию эту форменным образом мотало, как пьяного вдрызг комбайнера по деревенской улице. Судите сами: оказавшись у Петлюры, УГА воевала сначала и с Красной Армией, и с деникинцами… Потом перешла к Деникину. После разгрома белых на юге и занятия красными Крыма часть УГА стала воевать на стороне красных против поляков, а часть — на стороне поляков против красных. Одна из дивизий (где явно преобладали вовсе уж законченные пессимисты) воевать ни за кого не стала, а ушла в Закарпатье, где это воинство интернировали чехи. Причудливая вышла одиссея…

В конце концов Красная Армия окончательно вышибла Петлюру с Украины, и он бежал в Варшаву, где заключил с маршалом Пилсудским «договор о совместной деятельности». Хитрый литвин Пилсудский, пользуясь безвыходным положением «союзника», ободрал его как липку. Петлюра отказался от всяких претензий на Галичину в пользу Польши, а также от любой поддержки ЗУНР, передавал Польше Правобережье, а три оставшихся у него дивизии ставил под польское командование… В ответ Пилсудский великодушно признал Петлюру законным главой Левобережья (каковое находилось в руках большевиков).

Поляки в компании некоторого количества петлюровцев вторглись на Украину, ненадолго захватили Киев, но Красная Армия их оттуда вышибла. Петлюровские вояки оказались в польских лагерях для интернированных — не концлагерь, но и не курорт. Какое-то время Петлюра еще барахтался. Правда, никто уже не принимал его всерьез: к переговорам меж Польшей и Советской Россией его попросту не допустили — большевики категорически отказались считать его «высокой договаривающейся стороной», а поляки не протестовали.