Евгений Сатановский - Котёл с неприятностями. Ближний Восток для «чайников»

Внутренние районы Туниса не контролируются властями и свободно используются боевиками АКИМ и других радикальных салафитских группировок. Борьба за власть на первых после свержения авторитарного режима парламентских выборах окончилась победой умеренно-исламистской «Ан-Нахды» Рашида Ганнуши, набравшей около 42 % голосов. Однако исламисты не смогли закрепить успех: провалы в экономике, активизация радикалов, пытающихся уничтожить наследие светского периода развития Туниса, и коррупция в органах власти привели к тому, что они потеряли монополию на власть.

Политическое будущее Туниса неясно. При всей прочности его светских устоев, заложенных основателем государства Хабибом Бургибой, они неизбежно будут размываться политическим исламом. Попытки организации христианских и еврейских погромов на острове Джерба после свержения Бен Али – свидетельство этого. Ликвидация Каддафи в соседней Ливии только ускорила этот процесс. Однако катастрофические последствия исламистской «демократизации» Ливии, приведшие к фактическому уничтожению государственных институтов на её территории и силовое отстранение армией от власти родственных тунисской «Ан-Нахде» «Братьев-мусульман» в Египте усилило позиции сторонников светского развития Туниса.

Ливия – до сентября 2011 года – Великая Социалистическая Народная Ливийская Арабская Джамахирия, или Ливийская Республика, как её назвал Переходный национальный совет, который при поддержке НАТО провёл с территории Киренаики успешную операцию против центральных властей и правившего страной с 1969 года Муаммара Каддафи, после его гибели вступила в вялотекущую, а затем всё более обостряющуюся фазу гражданской войны. Государство как таковое более не существует.

Победившая оппозиция была чрезвычайно неоднородна, что исключило формирование на ее базе устойчивого правительства. В неё вошли арабские племена Киренаики – в том числе племя хараби, к которому принадлежал свергнутый в 1969 году король Идрис, часть берберских племён, бывшие члены правительства Каддафи, ливийские эмигранты из Европы и исламисты.

В состав последних вошли приверженцы «Аль-Каиды», создавшие «Исламский эмират» в городе Дерна, «Аль-Каида Магриба» в Феццане и суфии-сенуситы в Бенгази. После победы над сторонниками Каддафи салафиты вступили в прямое столкновение с суфиями и племенными традиционалистами.

На 2015 год ситуация в Ливии могла быть охарактеризована как борьба всех против всех. В стране существовали два парламента и два правительства – в Триполи и Тобруке. В борьбу за власть вступили каддафисты. Берберы у тунисской границы, племена африканцев-тубу и туареги в Сахаре создали неподконтрольные любым властям племенные анклавы.

Территориальные бригады, самыми известными из которых являются мисуратская и зинтанская, племена и племенные объединения, военные из бывшей армии Каддафи во главе с генералом Халифой Хафтаром, поддерживаемым Египтом, Саудовской Аравией и ОАЭ против ливийских «Братьев-мусульман» и салафитских группировок, за которыми стоял и стоит Катар, по мере сил и возможностей контролировали нефтепроводы, нефтяные месторождения и портовые терминалы.

В 2015 году прокатарские салафитские боевики объявили о создании в городе Сирт анклава «Исламского государства». В 2016-м позиции ИГ в Ливии усилились до такой степени, что США начали обсуждать перспективы использования против 5 тысяч его боевиков итальянских, британских и французских военнослужащих при поддержке местных союзников.

На территории Ливии скопилось более миллиона потенциальных мигрантов из Африки и стран Ближнего и Среднего Востока, использующих её в отсутствие какой бы то ни было централизованной власти как коридор для дальнейшего рывка в Европу.

При этом война в Ливии продемонстрировала противоречия в мировом сообществе и неоднородность его интересов. Спровоцировав конфликт НАТО и Ливии и уговорив французского президента Николя Саркози начать военную операцию, Лига арабских государств (ЛАГ) инициировала резолюцию Совета Безопасности ООН, на основании которой действующая против Каддафи коалиция начала бомбёжки страны. Реальной же причиной начала войны с Ливией для ЛАГ была личная неприязнь большинства арабских лидеров к Каддафи и прямая экономическая конкуренция с ним в Африке Катара и Саудовской Аравии.

Для Франции вступление в войну казалось оправданным из-за разногласий с Каддафи по цене истребителей «Рафаль», возможности потери потенциального ливийского рынка атомной энергетики французской корпорацией «Арева» и штрафа, наложенного на нефтедобывающую компанию «Тоталь», а также осложнений в личных и финансовых отношениях Саркози и Каддафи, обещавших громкий коррупционный скандал.

Для поддержавшей ЛАГ Турции – из-за конкуренции с Ливией в Африке и желания Анкары поставить на место Саркози за его противодействие вступлению Турции в ЕС, подчинив операции коалиции блоку НАТО, в котором роль Анкары, в отличие от лоббируемого Парижем «Средиземноморского союза», велика.

Для США решающим аргументом стало желание не допустить превращения Саркози, вернувшего Францию в военную структуру НАТО после десятилетий отсутствия её там со времён исторического решения де Голля вывести Францию из военной структуры НАТО, в лидера военной операции блока. Свою роль, как и для европейских членов альянса, сыграло лоббирование Саудовской Аравии и Катара.

Для Великобритании важным фактором стала критика правительства за соглашение об освобождении в 2009 году приговорённого в 2001 к пожизненному заключению за организацию теракта над шотландским городом Локерби «смертельно больного» ливийца Абдель Бассета Али аль-Меграхи, который немедленно вылечился по прибытии в Ливию… после чего британские нефтяные и газовые компании получили там выгодные контракты.

Китай, Россия, Индия и Германия воздержались при осуждении ливийской ситуации в ООН, заняв в этой ситуации, как казалось их руководству на тот момент, единственно возможную позицию.

Впрочем, иллюзии по поводу неизбежности быстрого свержения Каддафи после ухода со своих постов тунисского и египетского президентов были в рядах его противников настолько велики, что операция против Триполи началась бы даже в случае использования Россией или КНР права вето в Совете Безопасности ООН, как произошло в своё время в отношении Ирака.

В то же время негативные последствия свержения Каддафи оказались настолько явными и необратимыми, что в случае Сирии Москва и Пекин заняли жёсткую консолидированную позицию, призванную не допустить поддержки какой-либо внешней интервенции в этой стране Советом Безопасности ООН.