Александр Мелихов - Застывшее эхо (сборник)

Видно, изучал жизнь он не в беседах с «бомбилами» и не в салонах умников, чья проницательность целиком исчерпывается ироническим выражением лица.

Капля пятая. У Пушкина в «Станционном смотрителе» герой целуется с несовершеннолетней Авдотьей Выриной, – чем не пропаганда педофилии, издевается над российскими законодателями Шендерович. И приводит из Пушкина много чего другого. С подлинным верного. Но если мы решим отменить все законы, под которые подпадают слова и действия Пушкина, то прежде всего не только придется признать законным употребление слова «жид», но и научиться снисходительно относиться к погромам: «В походе, например, придешь в местечко – чем прикажешь заняться? Ведь не все же бить жидов. Поневоле пойдешь в трактир и станешь играть на биллиарде». Нам придется также видеть в евреях пресловутую пятую колонну: «Я и принял его за жида, и неразлучные понятия жида и шпиона произвели во мне обыкновенное действие».

Этого ли желал бы Шендерович? А презрение Пушкина к парламентаризму и свободе слова? «Я не ропщу о том, что отказали боги // Мне в сладкой участи оспоривать налоги // Или мешать царям друг с другом воевать; // И мало горя мне, свободно ли печать // Морочит олухов, иль чуткая цензура // В журнальных замыслах стесняет балагура». Или: «С изумлением увидели демократию в ее отвратительном цинизме, в ее жестоких предрассудках, в ее нестерпимом тиранстве. Все благородное, бескорыстное, все возвышающее душу человеческую – подавленное неумолимым эгоизмом и страстию к довольству (comfort)… Такова картина Американских штатов, недавно выставленная перед нами…» – нет, кончаю, страшно перечесть.

Еще одна песня еврейского гостя – беседа с главой Ваада Украины Иосифом Зисельсом, обрамляющая его фото на майдане в соседстве с Яценюком и звездно-полосатым флагом (Ваад, если кто не знает, – ассоциация еврейских организаций и общин). Интервьюер Михаил Гольд задает более чем разумный вопрос: «Кстати, именно тем, что евреи всегда "в каждой бочке затычка" и постоянно лезут в "нееврейское" дело, стремясь осчастливить другие народы, сторонники "позитивного нейтралитета" и мотивируют свою аморфную позицию. Мол, хватит нам евреев-революционеров, из-за которых весь народ огребает по полной».

Капля яда все равно подпущена: аморфную позицию… На самом деле эта позиция не только рациональная, но и единственно достойная – не примазываться, не шестерить ради тех, кому ты в лучшем случае безразличен. И реб Иосиф возвращает подачу сторицей: «В XIX веке по Европе прокатилась волна буржуазно-демократических и национально освободительных революций. И во всех евреи принимали участие. Кто из них за это поплатился?» Из них-то, может, и никто, поплатились другие шесть миллионов. Ради возможности помелькать рядом с настоящими лидерами реб Иосиф не желает видеть очевиднейшей правды. «Как была связана активность евреев в социал-демократическом движении с петлюровскими погромами? Никак». Но с чего же тогда начались погромы? Просто бандиты начали убивать наиболее беззащитных. Но почему же они тогда не стали убивать, скажем, обитателей сиротских домов, те были еще более беззащитны? И вообще бандиты убивают не ради удовольствия, но ради грабежа, а есть куча примеров, когда банды вырезали целые местечки, не тронув их имущества, – впрочем, все это шановный пан Зисельс наверняка знает не хуже моего, а отрицает потому, что так ему выгодно: как же можно отказаться от иллюзии, что и ты творишь историю, и мы пахали! «Проблема не в поддержке той или иной власти, но в цивилизационном выборе» – как будто наше место в той или иной цивилизации зависит от нас, а не от ее хозяев: чем дольше ты будешь царапаться у них под дверью, тем больше они будут тебя презирать.

Однако шановный реб Иосиф сочиняет воодушевляющие сказки и от лица хозяев: «На наших глазах рождается миф о том, что украинцы отстояли свою независимость и их ближайшими союзниками в этой борьбе были евреи». Согласен, эта сказка была бы очень выгодна для евреев, но совершенно не понимаю, какую пользу из нее могут извлечь украинцы. Национальные сказки создаются ради собственного, а не чужого возвеличивания, и я совершенно не понимаю, во имя чего украинцы станут делить свой пьедестал с евреями. Общие сказки могут возникать в империях, но не в национальных государствах, которые для того и создаются, чтобы ни с кем не делить свое величие, в национальных государствах победитель получает все. И, случись новый Всемирный потоп, места в ковчеге зарезервирует только для своих. Потому-то чужакам и следует беречь каждый Арарат, где их не трогают, покуда не видят в них прислужников, а то еще и тайных руководителей своих недругов (как будто хоть кто-то может хоть кем-то руководить!). Но я по-прежнему не о прагматике, я о красоте, за которую и ведется борьба. Мне кажется, что с достоинством нести свое одиночество, не пристраиваться к чужому, сколь угодно совершенному строю, где тебя не хотят, и не мстить счастливцам, которым по праву рождения полагается место в строю, пусть даже сколь угодно несовершенном, – мне кажется, что именно это самая красивая если и не позиция, то хотя бы поза – делать вид, что ты выше того, что тебе недоступно. Все лучше амплуа влюбленного свинопаса, изображающего принца.

Итак, подытоживая, можно выделить в «Еврейской панораме» два направления главного удара – плакаться на то, что евреев в Европе не защищают, и стараться поссорить их со страной, где бы они могли найти убежище.

И почему «эта страна» никак не выпадет из еврейской панорамы, развернутой, казалось бы, на всю планету с макушки цивилизованного мира? Почему, кроме «этой страны», туда вообще почти ничего не попадает? Стоило ли бежать от ее мерзостей, чтобы до конца дней только ими и питаться? Почему не отрясти ее прах и не предаться радостям цивилизации – вот же она, за окном? Да, видно, не так уж они радостны, столы, накрытые для своих.

Я ни секунды не рассчитываю в чем-то убедить кого-то из тех, у кого есть личные причины сеять вражду, я надеюсь разве что лишить их философского и эстетического прикрытия. Чтобы им удавалось морочить только тех, кто сам обманываться рад, а те, кто не рад, могли бы освободиться от их морока и делать то, к чему стремится их собственная душа: дружить – так по своей охоте, враждовать – так тоже по своей охоте, не позволять собою манипулировать ни счастливчикам, ни лузерам.

«Еврейская газета», № 7, 2014, Александр Браиловский: «Не лучше ль на себя оборотиться…» Призыв всегда уместный, однако оборачивается Браиловский опять-таки на Россию, а не на себя, выпускника московского Литературного института, переводчика Нодара Думбадзе, Джемала Карчхадзе, Резо Чеишвили, Джемала Топуридзе. С 1993 года он живет во Франции, и его переезд в цивилизованный мир, разумеется, никак не связан с тем низким обстоятельством, что проклятая империя перестала субсидировать переводы «национальных» авторов, а вожделенному рынку и свои-то не нужны: серьезная литература во все времена поддерживалась и продвигалась аристократией, но никак не демократией. Поэтому Браиловский старается убедить и нас, что исключительно по принципиальным мотивам отказался от экзистенциальной защиты, даруемой принадлежностью к культурной элите, и выбрал профессию экскурсовода, чтобы водить – кого, россиян? не французов же? – по историческим и «литературным» местам Парижа, к которым сам он не имеет ни малейшего отношения даже в самых смелых фантазиях.