Александр Коржаков - Кремлевские сказы

Однако предъявить ему вряд ли кто-то смог бы, если даже захотел. Служба в шпионском качестве научила его, что нельзя оставлять своей подписи на скользких документах, а нужно действовать через доверенных лиц. Они в случае чего и ответят. Так он поступил, втемную направляя деятельность конторы по продаже конфискованных таможенниками товаров. Рулил стратегией, а тактику тащили какие-то разночинцы, которые его и не видели ни разу. Отнимут у контрабандиста баркас с импортными корсетами и продадут задешево неким оптовым купцам – одним и тем же. В казну города от такой коммерции копейки перепадали, а поди докажи, что кто-то руки нагрел на этом.

Никто продавил открытие в городе на Неве первого в царстве-государстве филиала крупного заграничного банка. Сколько ему за это откатилось – никто не знает, а Никто точно знает.

В то время Никто построил свой первый дворец за городом с парком, винным погребом, прудом с лебедями, медведем за решеткой и прочими причиндалами красивой жизни статского советника.

Сам серый кардинал Никто предпочитал оставаться в тени – маячил обычно на заднем плане с саквояжем патрона в руках. Не афишировал и свои связи с городским дном: бандитами всех мастей. Союз с ними давал возможность контролировать процесс братского слияния уркаганов с властью ради набивания мошны как одних, так и других. Филеры царской тайной службы регулярно фиксировали, как Никто ужинал с персонажами в малиновых смокингах в различных заведениях, слывших притонами. В организованных воровских группировках знали, что «вопросы решать» с властью можно через этого чиновника: он в понятиях толк знает, слово его верное.

Узкие круги, к примеру, восхитились тем, как компания отцов города на Неве нагрела руки на Играх доброй воли. Под предлогом их финансирования выпросили в столице таможенные послабления. И в страну пошли караваны со спиртом «Рояль» и сигаретами. Многие на этом наварились сказочно. Синим уркаганам такое и не снилось.

Кстати, некоторые из тех, кто сегодня у руля в царстве, да и сам, даже страшно сказать кто, не брезговали самолично приезжать на трассу под Питером. Расхаживали по обочине в модных кожанках, ждали этот самый алкогольно-табачный транспорт да собирали дань на «входной билет» с каждой грузовой телеги, пересекающей границу.

Однако же душа русская не может довольствоваться малым – подавай ей великое. Власть ей нужна для полного своеволия. Перерос Никто город, знакомый до слез, а путь к вершинам власти пролегал не через кураторство казино в порту, а через политическое поприще.

Собакевич поручил ему организовать отделение партии «Наш терем». В городе на Неве партия с треском все проиграла, чего Никто не ожидал. Но не отчаялся. Пилюлю подсластила жена Собакевича, которую обыватели выбрали в парламент. Ну, или не обыватели. Короче, баба получила неприкосновенность. Это было своевременно. Баба была с гонором и претензиями на роскошь и сильно подвела Собакевича, вынудив того хапнуть апартаменты в центре города. На мужа насели тогда милицейские чины, раскручивая громкое коррупционное дело. И баба в Первопрестольной сразу взялась хлопотать за мужа, которого сама же и подставила.

А Никто, закрепившийся в ближнем и самом доверительном круге Собакевича, начал окучивать московский свет, близкий ко двору, строя планы на вхождение в высшее общество, имеющее доступ к трону. Но и в Питере были дела – Никто решил обустроить тылы перед походом на Москву. Для этого надо было добиться, чтобы Собакевич остался градоначальником на следующий срок.

Никто нагнул купчин, которым сам же пробивал дорогу в свое время, чтобы те дали на назначение Собакевича восемь чемоданов ассигнаций – дескать, потом быстро отобьете, когда Собакевич займет снова нагретое кресло. Но купцы – народ ушлый, не верили они, что Собакевич останется при должности. По их наблюдениям, не отвертеться ему было от каторги за художества своей бабы.

И вправду, остался Собакевич не у дел: градоначальником стал другой персонаж.

Никто отказался от предложения нового градоначальника еще поураганить в Северной столице и смазал полозья саней по направлению к Москве.

Дела там в это время творились эпохальные. Царь Борис стал совсем плохой: пляски на дискотеке и предыдущие инфаркты сделали из монументального монарха ботву, валяющуюся на троне. Всем рулили его дочь Смутьяна и Дубайс непотопляемый. Именно в этот момент им положили на стол досье г-на Никто, питерского чиновника: дескать, склонный к интригам карьерист, хитрый и беспринципный.

«Это же именно тот, кто нам нужен!» – обрадовалась Смутьяна. И Никто перебрался в столицу: его подтянули для того, чтобы для начала присматривал за кремлевским завхозом Бородкиным – а то, не ровен час, сдаст во втормет Царь-колокол.

Бородкин же вслух рассуждал: Царь-пушка смотрится еще ничего, а колокол все равно дырявый, кому он нужен, отвезти металлистам – двор переживать не станет, а лишняя пара соток в бумажнике не помешает. Но он просчитался: Смутьяна с Дубайсом, не обращая внимания на папу, уже вовсю накладывали лапы на имущество, до которого могли дотянуться, и Царь-колокол за здорово живешь прощелыге Бородкину отдавать не собирались.

А чтобы неугомонный аферист-завхоз еще чего не замутил, приставили к нему выписанного из Питера бдительного Никто. Надо сказать, Царь-колокол и ему приглянулся, но начинать кремлевскую карьеру, по питерской привычке, со стрелки с бандитами, где можно было бы подбить их вывезти колокол из Кремля, а бабки поделить, он не решился. Было много других проектов, требовавших безотлагательного его участия.

Перво-наперво следовало обеспечить недвижимостью и жалованьем понаехавших подельников, потянувшихся за ним из Питера. Свои люди на чужбине (а Москва – она такая) очень нужны. А затем надо влезать в темы, на которых сидел Бородкин, понемногу отодвигая его – все равно не жилец он в Кремле.

Но тут Никто ждало фиаско, ибо Бородкин выпивал с царем. Дубайс и Смутьяна отсекли от папаши всех собутыльников, и Бородкин был тогда один, кто мог тайными тропами через кремлевские чуланы и кладовки пробраться к самодержцу в опочивальню со штофом смирновской и соленым огурцом. Поэтому ценный кадр усидел в своем кресле, еще какое-то время отравляя существование питерским.

А Никто тем временем стал главным инспектором царского двора. Это как если бы медведя назначить проверяющим на пасеку. Но он быстро осознал, что поживиться особо нечем – все было украдено до него сладкой парочкой: Смутьяной и Дубайсом. Поэтому оперативного простора у него не было.

Еще больше этот простор скукожился, когда за питерскую бригаду, в том числе были Никто и Дубайс, по-всамделишному взялись силовики. Одна ушлая баба в городе на Неве, промышлявшая тем, что организовывала право поставки ко двору его величества, раскололась и начала давать показания. Возникло дело о коррупции, моментально распухшее до таких размеров, что подключились самые высокие чины тайной службы, полиции, сыска и прокуратуры. Потянули и почти вытащили всю взяточную цепочку, важным звеном которой была организованная уркаганская группа, на связи с которой замазались высокопоставленные чиновники. Фигурировали в материалах и Никто, и сам градоначальник Собакевич, которого вообще арестовать собирались.