Александр Коржаков - Кремлевские сказы

Собакевич лег на сохранение в больничку – что-то там местные врачи нашли в организме, подточенном градоуправлением. Их поехали инспектировать московские медики. А то ведь часто бывало: найдут местные эскулапы у шишки губернского разлива какое-нибудь опаснейшее изменение мозгов, а на поверку выходит, что у того только лишь бытовой алкоголизм и заурядное раздвоение личности. Но пока телеги московских профессоров тащились по тракту, Собакевич сбежал из больничной палаты и улетел на аэроплане в Париж.

А инспекторская деятельность Никто в администрации двора бесполезной для него не стала: ему удалось сформировать 88 папок – по числу губерний. И в каждой из них мелким почерком было написано о том, что губернаторы и прочие предводители дворянства на местах хотели бы забыть. Эти папки очень пригодились потом, когда Никто взошел на трон.

А пока нужно было тешить царя Бориса, вернее, его «семью» – в полном смысле этого слова, то есть мафиозном. Никто стал в нее вхож. Семейка процветала, занимаясь традиционным дворцовым промыслом: здесь воровала, а там (за границей) прятала. И ей кровь из носу понадобился надежный и близкий по духу начальник тайной службы, чтобы, в случае чего, вместо арестантской телеги прислал свежих стерлядей.

Предыдущий шеф тайной службы наломал дров: полез в грязных сапогах в изящное дело внешних сношений и во внутреннюю кухню двора. А баба его была настолько алчная, что и сравнить не с кем. Так и до скандала недалеко.

Так в тайной службе появилась новая метла. Никто разогнал прежних топтунов и сыскарей. С особым злорадством отомстил тем, кто в свое время расследовал его питерские подвиги. На все хоть сколько-нибудь значимые должности своих клевретов понаставил, проверенных питерскими стрелками и разборками. Главным качеством претендента на должность была не оперативная смекалка или другие какие-то филерские таланты, а личная преданность – Никто не доверял никому со стороны. Так, кстати, в службе возник будущий знатный нефтедобытчик Секин. Он до того был армейским переводчиком, и корифеям тайной стражи пришлось учить его азам профессионального мастерства: запоминать скабрезные анекдоты про власть и вербовать проституток.

Как Никто на трон попал? Насчет этого ходит в народе много былин и сказаний.

Одни говорят: ночью после штофа смирновской приснился царю Борису сон. Будто окружили трон комиссары (это бесы такие агрессивные), подняли его на руки и выбросили вместе с царем в дворцовое окно. А там, на площади, – тысячи и тысячи обманутых, обворованных, уволенных, посаженных за все годы его правления. И заставили они Бориса водку пить, пока он не лопнул. Мол, после этого сна Борис задумался о том, что пора ему на монархическую пенсию.

Другие уверены: это известный всем интриган Абрам Борисович подсуропил. Царь Борис его не жаловал особо, и Абрам Борисович в отместку решил посадить на трон свою креатуру (марионетку по-нашему), чтобы его капиталы сберег и приумножил.

Третьи рассказывают, что ползучий дворцовый переворот семья царя Бориса устроила.

Мол, так это было. Приходят однажды утром к царю в опочивальню его Смутьяна и Дубайс. Борис проснулся и пытается понять, кто он и где он.

Дочь говорит:

– Папа, ну вот что ты опять вчера отмочил…

– А что? – заинтересовался царь.

– Тебе что Егорка сказал по поводу плохих дел в экономике: ваше величество, правительству нужен толчок. А ты что сделал? Зачем ты прислал министрам унитаз?

– Пусть спасибо скажут: белый, красивый, современный! Другой бы на моем месте дощатый нужник с дыркой им поставил во дворе…

После этого приближенные решили: засиделся самодержец на троне. Нужен молодой, решительный, надежный и непьющий. Борис уже не справляется с ролью гаранта сохранности наворованного ближним кругом.

Уже и не выяснишь, кто именно подсунул царю папку с личным делом, на котором было крупно выведено: «Директор тайной службы НИКТО». Кто-то утверждает, что это сделал придворный летописец Парашев, но так ли это – неведомо. Может, и правда: не просто же так Парашев долгие годы при новом царе был тайным советником – ничего не советовал, но за жалованьем приходил.

Еще бы ему советовать: каждый истопник во дворце знал, что Парашев – английский шпион со счетами в тамошних банках, на которых лежат серебреники, полученные от короны за предательство родины. За него Смутьяна потом замуж вышла, а она за абы кого не пошла бы, тем более за такого физически квелого, как этот персонаж, если бы у него не имелось предательских активов.

Народ считает, что ближний круг постановил: а что, пусть этот никакой из тайной службы становится царем и гарантирует нам защиту от тюрьмы и сумы. Все равно он будет как та королева: с собаками гуляет, на балы ходит, а ничего не решает. Ежели что – пинком под зад, заменим на другого. Они просчитались: Никто их переиграл, но это станет ясно сильно потом…

Семья назначила день смотрин и приемку клятвы верности от претендента на трон. В загородное имение одного из толстосумов прибыли цесаревна Смутьяна, серый кардинал Галошин, Абрам Борисович, Дубайс, Парашев, любимец царя кучерявый Боря Немец и другие решальщики. Разместились в зале, увешанном кабаньими головами и рогами. Гостям принесли уху из стерляжьих голов и заморский самогон – виски. Выпили, закусили, обменялись внешними и внутренними сплетнями.

Никто в это время, одетый в новый кафтан, скрипел сапогами в предбаннике, бегая в волнении взад-вперед – прикидывал, о чем сейчас на совещании сановной братвы говорится, одобрят его кандидатуру в цари или нет. Хотел по старой службистской привычке подслушать, поерзал ухом по двери, но ничего не услышал – она из сибирского кедра толщиной с ладонь.

И вот позвали Никто в зал высокого собрания. Масоны уже осоловели от ухи и виски. Смутьяна с раскрасневшимися ланитами полировала ногти, Галошин ковырял щепкой в зубах, Абрам Борисович по привычке мельтешил туда-сюда.

Парашев, исполнявший роль тамады, вышел в центр и огласил вердикт:

– Ты, Никто, есть пока никто. Нечаянно пригретый славой плешивый щеголь, враг труда. Но тебе будет оказана великая честь – принять скипетр и державу. Пока просто подержать, так что ты о себе много не думай. Мы всегда рядом и будем знать о каждом твоем шаге, помни об этом. Раньше думай о Родине (о нас и наших активах), а потом – о себе. Иначе коллектив тебя накажет…

Присутствовавшие по очереди подходили к новобранцу, хлопали по плечу и говорили напутственные слова: чтобы старших уважал и про общак не забывал.

На следующее утро Абрам Борисович представил наследника царю Борису. Тот одобрил: