Александр Проханов - Крах однополярного мира

При таком подходе сила государств определяется размерами подконтрольных им территорий, запасами полезных ископаемых, созданными основными фондами и инфраструктурой, численностью населения и армии, которая должна все это защищать.

Однако эта простая и стройная картина, которую излагают студентам, в значительной мере — уже достояние прошлого. Это сделали очевидным работы Йозефа. Шумпетера и Дэниэла Белла, которые (первый — в 1930-е, а второй — в 1970-е годы) изучали влияние научных открытий, изобретений и новых технологий на развитие социально-экономических систем.

Инновации являются очень сильным аргументом в конкурентной борьбе. И, казалось бы, все экономические акторы должны самым активным образом внедрять их с целью улучшить свое положение на рынке. Но всё оказалось совсем не так, как предполагалось. Лишь 10 % экономических агентов ищут и внедряют изобретения и технологии — Шумпетер назвал их «инноваторами». В то время, как 90 % стремятся сохранить текущее положение вещей, круг поставщиков, «отбить инвестиции», уже вложенные в основные фонды, вместо того, чтобы создавать новые. Они тоже ищут изобретения, но обычно с другой целью: чтобы, скупив патенты, притормозить инвесторов. Эта картина разительно отличается от представлений «теории рациональных ожиданий» — ведь основная часть экономических агентов действует, на первый взгляд, иррационально.

Идет игра по другим правилам, когда экономика начинает оказываться в подчиненной роли. Наглядный пример — экономические санкции. Наше руководство объясняет, что Европе выгоднее покупать российский газ, чем американский, и, соответственно, создавать инфраструктуру под это — «Северный поток-2». Но американские санкции действуют, Европа их поддерживает, в результате экономические интересы европейских компаний и целых стран приносятся в жертву американской политике. С либеральными идеями свободы рынка, с правилами Всемирной торговой организации (ВТО), с представлениями теории рациональных ожиданий всё это несовместимо.

Наверное, многие помнят ленинское утверждение о том, что политика является концентрированным выражением экономики, но в кризисные периоды мы видим обратное — экономика становится инструментом (и жертвой) политики. Хотя, за политику одних стран часто платят другие, зависящие от них, страны.

Впрочем, Адам Смит — любимец наших либералов — еще в XVIII в. писал: «Оборона страны гораздо важнее, чем богатство!» и «Никакую войну, связанную с большими расходами или отличающуюся своей продолжительностью, нельзя без неудобств вести за счёт вывода сырых продуктов». То есть страна, которая занимается исключительно экспортом сырья и не обладает эффективной обрабатывающей промышленностью, рано или поздно потеряет не только свой экономический потенциал, но и политический суверенитет. Кажется, что это написано недавно и про современную Россию — не в бровь, а в глаз!

Происходящие сейчас перемены удивительно точно предсказал упомянутый выше Дэниэл Белл в 1970-х гг. Он ввел «осевой принцип» — в соответствии с ним историческое развитие можно рассматривать в разных проекциях. Например, если в качестве «оси» мы возьмем формы собственности и соответствующие им формации: феодализм, капитализм, социализм, — то мы получим то, что дает исторический материализм. Но оси могут быть и другими — скажем, статус и историческая роль знаний. Тогда социальная эволюция будет выглядеть иначе: как доиндустриальное, индустриальное и постиндустриальное общество. В последнем основным источником богатства и власти выступает знание, а решающим средством управления становятся не машинные, как в индустриальную эпоху, а интеллектуальные технологии.

Белл писал о «телекоммуникационной революции». О компьютерах, как символе эпохи и о главных направлениях будущих перемен, предвидя:

— переход от индустриального к «сервисному» обществу;

— принципиальное значение для технологических нововведений кодифицированного теоретического знания;

— превращение новых интеллектуальных технологий в ключевой инструмент системного анализа и принятия решений.

Траектория, пройденная человечеством за последние полвека, отличается от той картины, которую описывал Белл, в двух отношениях. Быстрое повышение комфорта в развитых странах, расширение набора предлагаемых товаров, ликвидация значительной части физического труда, «шопинг» как любимое занятие сотен миллионов людей в развитых странах — всё это создало иллюзию «общества потребления». Казалось, что в этом обществе можно неограниченно долго жить в кредит, не особенно напрягаясь, со временем получая доступ ко всё большему количеству первоклассных товаров и постоянно улучшая качество жизни. Причем это «качество» понималось, прежде всего, в материальном смысле. Возникло представление об «экономике для человека», естественности «социального государства», «конце истории», «окончательной победе либерализма».

Именно эту траекторию и хотят продолжить в будущее «технооптимисты», о которых пишут Е.С.Ларина и В.С.Овчинский. Например, Юваль Ной Харрари, автор бестселлера с говорящим названием «Homo Deus. Краткая история будущего» (Homo Deus — Человек-Бог), пишет: «Главным продуктом экономики XXI века будут не вооружение, автомобиль или одежда — а тело, мозги и интеллект… Подобно тому, как результатом промышленной революции стало возникновение рабочего класса, так следующая масштабная революция создаст класс неработающий, бесполезный… Обращение с животными дает достаточное представление о том, как в будущем усовершенствованные люди будут поступать со всеми остальными… Демократия и свободный рынок рухнут, когда Google и Facebook будут знать нас лучше, чем мы сами; власть, полномочия и компетенции перейдут от живых людей к сетевым алгоритмам… Люди не будут противостоять машинам, они сольются в единое целое… Таким будет наш новый мир. Это следующий этап эволюции».

Однако, опыт истории свидетельствует, что «сверхчеловек» обычно оказывается недочеловеком. Но, видно, урок не впрок. Главная ошибка подобных рассуждений — линейная экстраполяция, уверенность в том, что наметившиеся сейчас тенденции будут действовать всегда.

На клавиши компьютеров нажимать приятно, и виртуальную реальность легко подстроить под себя. Но вспомним биологию — бесполезные органы со временем отмирают или деградируют. Или историю — как только боярство, а потом и дворянство получало послабление и освобождение от обязательной государственной службы, то вскоре и пропадало. А тут — «бесполезный класс»…

Ещё в 1970-х гг. Дж. Форрестер, Д. Медоуз, Н.Н. Моисеев, В.А. Егоров с помощью математических моделей показывали, что продолжение траектории, по которой мы двигались весь двадцатый век, ведет в тупик. Мы не нашли дешевой, чистой энергии. А «альтернативные источники» пока серьёзной альтернативой не являются. И с продовольствием всё не так благостно, как думают оптимисты. Да и прежние, классовые проблемы далеки от решения. Лауреат Нобелевской премии Дж. Стиглиц в книге «Великое разделение» убедительно показывает, что с 1970-х гг. американская экономика развивалась в интересах «Одного процента» (богатейших людей страны), в то время как остальные 99 % не стали жить существенно лучше.