Анна Иванова - Магазины «Березка»: парадоксы потребления в позднем СССР

Ассортимент «Березок» дает нам представление и о возрастающем импорте повседневных товаров в СССР. Если поначалу одежда и техника в сертификатных магазинах еще были отечественного производства, то под конец «березочные» полки полностью занял импорт. Единственным по-настоящему привлекательным товаром, который советская промышленность по-прежнему могла предложить элитарному магазину, был автомобиль.

Магазины «Березка» — свидетельство того, что существовавший в советском обществе культ иностранных товаров в каком-то смысле поддерживался самим государством. Оно не только все активнее закупало импортные товары для удовлетворения спроса, но еще и помещало их в закрытые магазины для избранных, подтверждая тем самым высокий статус иностранной продукции.

Развитие магазинов «Внешпосылторга» вписывается в предложенную британским историком Н. Чернышевой концепцию «потребительской революции», произошедшей в СССР в 1970-е. В своей книге о культуре потребления брежневской эпохи она, анализируя публичный дискурс и реальные практики того времени, отмечает ключевые изменения, произошедшие в стране в этот период. Руководство страны и газетные статьи начинают постоянно говорить о важности производства потребительских благ, о растущем благосостоянии населения, о том, что у каждой семьи должны быть предметы современной бытовой техники. Вдвое увеличивается объем импорта товаров повседневного спроса, а ЦК ВЛКСМ обсуждает необходимость развивать в СССР собственное производство модной одежды и обуви для удовлетворения спроса молодежи. Наконец, социологические опросы того времени показывают, что потребители становятся более привередливыми: покупатели не готовы «брать то, что есть», а ищут в магазинах продукцию конкретных марок, покупают новые вещи раньше, чем сломаются или потеряют товарный вид старые. Растет популярность предметов, раньше считавшихся роскошью, а западные товары и западная мода из субкультуры становятся мейнстримом [500]. В русле этой тенденции и «Березки» с их элитарной продукцией тоже становились все более привлекательны для широких слоев населения, а не только для формально допущенных туда граждан. Об этом будет подробнее рассказано в следующей главе.

В 1970-е в СССР получала все большее распространение так называемая «вторая экономика» [501]. Под этим термином обычно подразумевают нелегальные или полулегальные обмены товарами и услугами между гражданами в обход государства [502]. В условиях дефицита и неповоротливой плановой экономики люди за деньги или встречные услуги добывали через знакомства и связи то, чего не могли получить в обычной торговой сети. Американский корреспондент Д. Уиллис, работавший в СССР в те годы, предполагает, что к началу 1980-х каждый советский гражданин тем или иным образом участвовал во «второй экономике» — доставая через знакомых путевку в санаторий, покупая в магазине из-под прилавка туфли или делая подарки лечащему врачу [503]. Поскольку в СССР все товары, сырье, оборудование и рабочее время сотрудников принадлежали государству, то любое оказание услуг, производство и продажа ширпотреба на сторону было нарушением закона. Однако плановая экономика все хуже справлялась с удовлетворением потребностей населения, и государство во многом закрывало глаза на нелегальные практики, компенсировавшие недостатки «первой экономики».

В торговлю за валюту и ее заменители также все больше проникала «вторая экономика». Сертификатами, а затем едиными чеками стали торговать за рубли на черном рынке, в результате чего в магазины «Внешпосылторга» стали попадать граждане, формально не имевшие права покупать там товары. К тому же люди, имевшие легальный доступ в «Березки», а также работники этих магазинов пользовались своим положением для спекуляции «березочными» товарами. В результате этих практик все большее количество людей имели доступ к товарам из закрытых магазинов. «Березки» из магазинов для избранных постепенно превращались в еще один способ добыть качественные товары в условиях дефицита.

Заменители валюты не были именными, а при покупке продавцы почти никогда не требовали документов, подтверждающих право ими расплачиваться. На входе в магазины иногда стояли охранники, однако они проверяли у входящих обычно только наличие заменителей валюты, а не их происхождение [504]. Таким образом, чтобы приобрести в «Березке» дефицитные товары, нужно было только обладать заветными суррогатами: их происхождение было неважно.

Этим «Березки» отличались от номенклатурных распределителей — закрытых магазинов для высокопоставленных чиновников. Сын работника советского торгпредства в США и внук замминистра СССР говорит о том, что контроль при посещении распределителя был жестче: «Вот я просто брал чеки у родителей и шел в “Березку”. А магазин в Доме на набережной был закрытой системой, на входе был список для идентификации, и я сам за заказом пойти не мог — только с бабулей и дедулей» [505]. Другой респондент сравнивает «Березку» с двухсотой секцией ГУМа, где покупали дефицитную одежду высокопоставленные чиновники по специальным талонам: «Талончики там никто другим людям не передавал, тем более за деньги. Репутация в ЦК дороже. Оттуда можно было вылететь, даже просто поменяв жену, если она напишет жалобу, так что ввязываться в незаконные махинации никто не хотел» [506].

На покупку сертификатов/чеков, конечно, решались немногие: люди боялись, что у них могут все-таки спросить подтверждающие документы, да и в целом, поскольку «березочные» банкноты ассоциировались в массовом сознании с валютой, операции с которой грозили расстрельной статьей, такого рода сделки казались опасным предприятием. Однако постепенно торговля заменителями валюты приобретала все большее распространение.

Факт спекуляции сертификатами отразился даже на их внешнем виде: уже в 1967 году, то есть всего через два года после введения сертификатов в обращение, на них стали ставить штамп «сертификат не подлежит продаже», а в 1972-м эту надпись стали типографски печатать на обороте сертификатов [507]. В 1969 году приказ Внешторгбанка предписывал изобрести меру, которая позволит исключить передачу сертификатов другим лицам [508]. На комиссии Президиума Совета министров РСФСР по внешнеэкономическим вопросам предлагалось для борьбы со спекуляцией сертификатами попросить Госбанк «разработать и выпустить единый именной платежный документ вместо трех видов обезличенных сертификатов “Внешпосылторга”, находящихся сейчас в обращении» [509]. Единый документ был введен несколько лет спустя, но именным так и не стал: сменилась только формулировка на обороте «чек ПЕРЕпродаже не подлежит» [510].