Михаил Хазин - Воспоминание о будущем

Но что получается в результате? Что нас ждет? Повторение истории ХХ в. с ее мировыми войнами, битвой двух систем (оставшихся после Второй мировой войны в активной позиции глобальных проектов) и массовых проблем у значительной части населения планеты? Или все-таки есть другой вариант?

Разумеется, окончательного ответа на этот вопрос у меня нет. Но пофантазировать я могу, тем более что развитие технологий последних лет дает некоторые оптимистические основания для соответствующих выводов. Но главное, что нужно сказать: для выхода из кризиса категорически необходимо отказаться от модели, парадигмы капиталистического развития. Она себя исчерпала.

Как же так, скажет читатель? Ведь при описании глобальных проектов я много писал о том, что главная проблема многих проектов в том, что поскольку они крайне жестко ограничивают ссудный процент, то не смогли построить индустриальной цивилизации. Поскольку не получалось компенсировать растущие риски производителей. И если среди возникающих валютных зон (т. е. посткризисных аналогов технологических зон XVIII–XX вв., точнее, их зародышей) будет хотя бы одна, которая будет использовать именно капиталистическую модель, то либо она монопольно выиграет (как Западная Европа выиграла в XIX в. у Китая, который еще за сто лет до того был крупнейшей экономикой мира), либо столкнется с другими капиталистическими зонами в полной аналогии с событиями ХХ в…

Можно ли придумать альтернативную конструкцию, которая сможет сопротивляться капиталистической модели и при этом не попадет в ловушку Советской системы, которая оказалась слишком бюрократически неповоротливой, что и стало причиной ее гибели в 80-е годы прошлого века?

Теоретически, сама по себе проблема ссудного процента Красным проектом была решена еще в XVIII в., когда он сформировался, одновременно с Западным. Но специфика теории Маркса сыграла с его практической реализацией плохую шутку, об этом я уже писал: сформировать альтернативную парадигму экономического развития он не смог, смог только построить на капиталистической экономической базе совершенно иную социальную модель.

Не исключено, что если бы ситуация развивалась немножко иначе, то можно было бы и придумать альтернативную модель развития. Тогда не получилось, то ли потому, что не было времени в противоборстве с капиталистическим окружением, то ли из-за давления авторитета Маркса. В конце концов, Великая Октябрьская социалистическая революция произошла совершенно не по его рецептам, поскольку к 1917 г. ресурс развития капитализма вовсе не был исчерпан, я выше об этом писал. Но сейчас-то соответствующий уровень разделения труда достигнут! Так что в условиях серьезной и долгосрочной деградации капиталистической модели может быть что-то и может получиться. Но – для этого нужно довольно серьезно углубить теорию Красного проекта.

В любом случае отказываться от индустриального общества никак нельзя. Хотя бы потому, что это неминуемо повлечет за собой массовую гибель значительной части человечества, сегодня производство еды носит абсолютно индустриальный характер. А значит, ключевой вопрос – это вопрос кредита и концентрации капитала.

Почему эти вопросы объединены? Ведь инвестиции устроены иначе, чем кредит: первые дают долю в основном капитале, вторые требуют постоянной отдачи независимо от реальных показателей бизнеса. Но в ситуации развитых финансовых рынков эти формы легко переходят одна в другую: если доходы компании растут, она легко капитализируется, если долговая нагрузка низкая, это положительно сказывается на доходах акционеров. И вот здесь возникает базовый вопрос: а откуда, собственно, берутся те деньги, которые банки и/или инвестиционные компании выдают субъектам экономической деятельности?

А теперь, прежде чем отвечать на этот вопрос, давайте посмотрим на ситуацию немножко с другой стороны. Если вспомнить базовые претензии, которые предъявлялись социализму и капитализму, то в наиболее простейшем варианте они выглядят так: если при капитализме есть серьезные проблемы с социальной справедливостью (временную ситуацию со средним классом мы в учет не берем, выше я объяснял, почему), то при социализме находится в сильном загоне личная активность граждан. Грубо говоря, не получается у наиболее активных эту свою активность проявлять. В бизнесе, в первую очередь.

Понятно, что эти проблемы во многом связаны: именно опасения того, что яркий, пусть и талантливый, индивидуалист будет активно разрушать систему социальной стабильности, заставляли при социализме его ограничивать. Когда экономическая система социализма быстро росла (примерно до середины 70-х годов), это компенсировалось возможностью быстрой карьеры. Она тоже обеспечивала социальный статус и материальное благополучие. А вот потом начались проблемы.

Отметим, что и сегодня на капиталистическом Западе талантливые предприниматели вполне могут заработать много денег. Да, их, может быть, стало меньше, чем было в 50-е годы прошлого века, но сама возможность осталась. А вот с социальной справедливостью начались очень большие проблемы, которые скоро могут приобрести обвальный характер. Так что проблемы капиталистической парадигмы обострились вполне симметрично социализму 80-х годов. В историческом временном масштабе, разумеется.

Теперь вспомним базовую линию этой книги. Для роста капитализм использует углубление разделения труда; разделение труда увеличивает риски индивидуальных производителей, что требует их страховки; при ссудном капитализме это делается так или иначе за счет эмиссии; эмиссия создает институты, которые не только страхуют риски, но и перераспределяют богатства, возникают банкстеры; поэтому ссудный процент должен быть ограничен; т. е. нужен альтернативный механизм страховки предпринимательских рисков.

Кроме того, есть еще одна проблема, которая не менее важна.

Это проблема времени. Когда, как при феодализме, инновации делаются за счет сбережений, фактор времени роли не играет. Нет сбережений, нет инноваций, их время придет позже. А вот при капитализме, при котором инновации включены в воспроизводственный контур, отказаться от них невозможно. И когда начинается ПЭК-кризис, предприятия, напротив, только наращивают инновационные расходы. Поскольку на первом этапе, до начала острого этапа кризиса, обвала частного спроса, главный способ удержаться на плаву – это вытеснять с рынка более слабых конкурентов. Кстати, именно этим способом США выиграли у СССР последнюю схватку в 80-е годы.

А вот как конкретное государство, СССР, обеспечивало базовую идею Красного проекта, запрет на частное присвоение ссудного процента? А очень просто, оно этот доход забирало в пользу государства и потом правильным образом делило: что-то шло на поддержание развития существующих предприятий, что-то – на инвестиции в новые, что-то – на перспективные разработки. А стоимость кредита для всех во все времена оставалась постоянной, хотя для предприятий она и отличалась от граждан.