Михаил Хазин - Воспоминание о будущем

Именно эта конкуренция является важнейшим фактором, без которого сложно запустить реальный капитализм с углублением разделения труда. Вспомним, что в случае нашего феодала он не пытался (на первом этапе) влезать в систему отношений внутри своих деревень, поскольку это могло ему дорого обойтись. А вот в городе, где происходит естественная концентрация голодных и бесправных, ситуация иная.

Иными словами, мы проиллюстрировали крайне важное обстоятельство: уж коли процесс расширения воспроизводственных контуров начался, он по своей имманентной сути будет требовать разрушать внешние экономические системы, более слабые и архаичные воспроизводственные контуры, используя их как ресурсы для своего развития. Даже если этого очень хотеть, сохранить их не удастся, поскольку их уничтожение в рамках расширения более сильного контура есть единственный способ выживания для новой системы, с более производительными технологиями.

Более подробно мы объясним это в следующих главах, но самый главный вывод, который можно сделать по итогам уже сказанного: для того, чтобы сдвинуть экономическую систему с точки равновесия, нужен ресурс, который должен быть вброшен в воспроизводственный контур извне. Точнее, он изначально мог и существовать в этой экономической системе, но не был задействован в производстве и потреблении, тогда речь идет о его включении.

Например, в случае нашего феодала это могут быть его сбережения, которые либо явились результатом очень длительного периода накопления и в какой-то момент стали использоваться как ресурс для инновационной деятельности, либо же появились вообще из внеэкономических источников (военная добыча). Или, как это было в случае Древнего Рима, серебро, которое пошло не на сверхпотребление отдельных богачей (как в империи Габсбургов), а на увеличение регулярного спроса в рамках расширения воспроизводственного контура. Либо же – улучшение логистических возможностей, которые позволяют использовать рынки сбыта соседних территорий, до того слабо доступных.

А по мере развития системы, усложнения воспроизводственного контура, этот ресурс постепенно институционализируется и становится обязательным. То есть система начинает его требовать в рамках своей регулярной деятельности, он перестает носить уникальный характер, становится нормой. Грубо говоря, если бы раздача серебра в Древнем Риме была бы одноразовой операцией (как это было первые несколько веков его существования с военной добычей), то к повышению эффективности производства это вряд ли бы привело, деньги были бы проедены (и вывезены в Китай и Индию), ресурс бы эффекта роста не дал. А если сделать его регулярным, то необходимо иметь его постоянный источник. И этот источник должен быть предусмотрен в рамках нового, более эффективного воспроизводственного контура.

Грубо говоря, в Древнем Риме по окончании Второй Пунической войны в воспроизводственный контур вошли новые отрасли: добыча и производство серебра, механизмы его распределения и контроля за всеми этими процессами. А поскольку все перечисленные институты требуют денег, нужны и источники компенсации соответствующих расходов.

То есть получается, что расширение рынков сбыта в рамках капитализма, который в отличие от Древнего Рима требует расширения каждый день и не может ждать появления иберийских месторождений серебра, нуждается в институтах не только для сбыта продукции, но и для возврата того ресурса, который был использован для ее, продукции, производства. То есть как только инновация даже не появляется, а только задумывается, она уже включается в себестоимость (даже до продажи, даже, возможно, если ее продать вообще не получится!), уже должны быть институты, которые с ней работают!

Наличие таких институтов разительно отличает капитализм от феодализма. И, поскольку любые институты требуют для всего существования как денежных, так и людских ресурсов, раз появившись, капитализм был вынужден всю модель развития углублять и воспроизводить. Соответственно, этот факт не мог не повлиять на развитие всей мировой экономики, что мы и увидим в следующих главах.

Как уже было отмечено в предыдущей главе, углубление разделения труда не только повышает производительность производства (что было отмечено и объяснено многими классиками), но и увеличивает риски конкретного производителя. Совсем просто это можно объяснить тем, что он встраивается во все более и более сложную технологическую цепочку, в которой ему неизвестна ситуация ни в начале, ни в конце. А получение такой информации требует подчас довольно серьезных затрат. Но поскольку я пытаюсь посмотреть на ситуацию более глубоко, необходимо эти рассуждения конкретизировать.

Итак, вернемся к нашему мастеру, который живет в деревне и делает колеса для телег. Теоретически, ему вполне хватает на жизнь кооперации с двумя соседними мастерами, как мы описали в предыдущей главе. Однако он понимает, что у него возникли и новые проблемы по сравнению с теми, которые были, когда он за пределы своей деревни не выходил. В частности, у него есть четыре гарантированных клиента в год, они живут в его же деревне и он имеет о них полную информацию. Проблема в том, что клиенты эти хотят телеги, а мастер наш делает теперь только колеса… Да, они лучше, чем те, которые он ставил на те телеги, когда делал их целиком сам, и обходятся они ему с точки зрения затрат труда дешевле. Но что делать, если что-то случится с его партнерами или же если они откажутся брать его колеса?

А если они попытаются самостоятельно выйти на клиентов нашего мастера? Представьте, что тот, кто делает кузова, неожиданно прикатит тому соседу нашего мастера, которому полагается получить готовую продукцию первому, уже готовую телегу?

С неизвестно откуда взявшимися колесами. Теоретически, платить этот сосед должен нашему мастеру (как его коллегам платят их соседи), но вдруг ему предложат за уже готовую телегу заплатить меньше? С учетом того, что он уже отдал ранее бывшему тележному, а ныне колесному мастеру из своей деревни?

Кроме того, мы уже понимаем, что в соседнем городке цех, который делал телеги, стал мануфактурой и она постоянно наращивает и объемы производства, и качество. И свою продукцию (не обязательно готовые телеги, может быть, и их составные части) мануфактура просто обязана предлагать куда-то за пределы города… И рано или поздно они предложат тому деревенскому мастеру, делающему кузова для телег, свои колеса, которые дешевле, чем те, что делает наш мастер, живущий в соседней деревне…

Собственно, следующим этапом станет предложение крестьянам покупать городские телеги… Некоторые проблемы будут только при определении цены, поскольку исторически она была выражена не в деньгах, а в натуре, но, как показывает опыт, на практике эти проблемы быстро разрешаются (кстати, в этом месте микроэкономика вполне адекватна и эффективна). И более сильная экономическая система навязывает свои ценовые пропорции более слабой. Более старшие читатели хорошо помнят проблемы конфликта города и деревни, связанные с тем, что деревенские жители считали, что горожане всегда завышают цены на свою продукцию и занижают на продукцию сельскую.