Георгий Кублицкий - Таймыр, Нью-Йорк, Африка... [Рассказы о странах, людях и путешествиях]

— Вы слышали? Как это ужасно! — обратился к нему один из встречных.

Экспедитор произнес что-то невнятное. Он зашагал по лестнице, которая вела к главному выходу из здания.

Между тем по приказу начальника полиции Кэрри склад уже оцепили: ведь в нем мог скрываться убийца президента. Даже мышь не должна была незамеченной выскользнуть из дома, где начиналась облава.

Однако один служащий все же покинул здание на глазах у полицейских. Кто-то почему-то пропустил худощавого невысокого парня; и на улице он смешался с толпой.

Через несколько минут, а точнее, в 12 часов 44 минуты заработало полицейское радио:

«Всем, всем, всем! Всем чинам полиции города Далласа! Разыскивается белый, примерно тридцати лет, рост пять футов десять дюймов, вес сто шестьдесят пять фунтов. Всем, всем, всем!»

Загадка за загадкой! Считанные минуты назад этот человек, именно этот и только он один, беспрепятственно покинул склад, и вот уже ищут его, только его.

Как же объяснили позднее все это полицейские чины и прокурор города Далласа осаждавшим их журналистам?

Итак, первый вопрос: откуда стреляли?

Из окна склада учебников, сказали журналистам. Первый выстрел был сделан, когда машина президента еще только подходила к зданию. Этой пулей президент был ранен в горло. Второй и третий выстрелы были посланы вдогонку удалявшейся машине. Пули пробили президенту голову и ранили губернатора Коннэли. Три пули, три раны.

Но позвольте, возразили журналисты, ведь выстрелы слышались почти сразу один за другим! Как же машина, только что сбавившая ход на повороте, успела уйти так далеко за несколько секунд между первым и последним выстрелами?

Надо обладать воображением, сказали журналистам. Хорошо, допустим, что все выстрелы были сделаны сзади. Но и тогда нет ничего удивительного в том, что одна пуля пронзила горло президента спереди: он в эту секунду обернулся назад, только и всего.

Ни капитан Фритц, ведший следствие, ни прокурор Уэйд, ни начальник полиции Кэрри еще не подозревали тогда о существовании совершенно беспристрастного и неоспоримого свидетеля, который не мог ни солгать, ни ошибиться. Они не знали, что далласский коммерсант Запрудер выходил встречать президента с любительским киноаппаратом. Нажав спуск, он снимал его машину, разумеется и не подозревая, что произойдет через секунду. На его цветной пленке оказалась заснятой вся сцена убийства.

Бесценные кадры! Впрочем, это слово здесь не совсем подходит: коммерсант оценил их в сорок тысяч долларов и продал журналу «Лайф».

Так вот, на этой любительской пленке видно, что, перед тем как схватиться за горло, президент смотрел не назад, а вперед, в сторону железнодорожного моста. Значит, сначала стреляли откуда-то спереди?

А вторая загадка — каким образом подозреваемый в убийстве спокойно прошел сквозь полицейские заслоны?

Ясного ответа не последовало и на этот вопрос: просто, мол, кто-то из полицейских оказался недостаточно бдительным.

Но почему, в таком случае, полиция почти сразу спохватилась и объявила, какого именно человека надо искать и хватать?

Журналистам объяснили: полиция, проверив всех служащих склада, обнаружила, что нет лишь одного экспедитора. Его приметы и были объявлены для розыска.

Но, снова усомнились журналисты, как можно было столь быстро проверить всех служащих склада? Ведь еще не кончился перерыв на обед и многие оставались на улице, куда они вышли встречать президента. И если бы даже все сидели на своих местах, то кто мог бы опознать и пересчитать их за такой срок во всех комнатах на семи этажах?

Тогда появилось новое объяснение: полиции помог мистер Бреннэн, тот самый человек, который видел, как стреляли из окна.

Но что же мог видеть мистер Бреннэн, стоя на противоположной стороне улицы? Неужели ему удалось с одного взгляда определить возраст, рост и даже вес человека? Да, именно так, и мистер Бреннэн говорит, что он мог бы опознать убийцу.

Позднее в полицейском участке мистеру Бреннэну показали для опознания нескольких человек, среди которых был и Освальд. Бреннэн не узнал в нем человека в окне.

Но вот что удивительно: в росте и весе разыскиваемого человека полиция ошиблась так незначительно, как будто он уже успел побывать у нее на весах и под измерительной планкой.

А может, мистер Бреннэн был ни при чем и полиция каким-то другим, таинственным способом узнала, кого и, главное, когда ей следовало искать?

Пять лет спустя нечто похожее произошло после убийства Мартина Лютера Кинга. С непостижимой быстротой полицейская радиостанция Мемфиса указала своим патрулям, в каком направлении нужно преследовать убийцу. Указание было ложным: убийца умчался в противоположную сторону. А потом так и не могли узнать, кто же дал приказ патрулям. Таинственный «кто-то» отвел опасность от действительного убийцы, дав ему возможность скрыться…

Пока полицейские и детективы обшаривают склад, а оповещенные по радио патрули с воем сирен носятся по Далласу, присматриваясь к тридцатилетним белым ростом в 5 футов 10 дюймов и весом в 165 фунтов, познакомимся ближе с Ли Харви Освальдом, узнаем о нем кое-что, кроме роста и веса.

Он родился в Новом Орлеане, неподалеку от которого Миссисипи вливает воды в океан. Это город Юга со своим особым политическим климатом: плантаторское высокомерие и расовая нетерпимость белых господ, сохранившиеся со времен невольничьих рынков.

Ли Харви Освальд был третьим сыном у матери. Его отец умер незадолго до того, как Ли появился на свет. Это было в 1939 году.

Когда Ли перешел в шестой класс, Маргарет Освальд перебралась в Нью-Йорк, где служил ее старший сын. Мать не очень-то интересовалась, чем целыми днями занимался Ли в этом огромном городе, где даже взрослый и сильный человек чувствует себя затерянной песчинкой. Жизнь «серого района» с бесчинствующими шайками потихоньку засасывала двенадцатилетнего подростка. Он наглядно постигал закон: у кого сила, у кого деньги, тот и прав.

Ли забросил школу. Тогда мать отдала сына в Дом молодежи — исправительное заведение, куда берут тех, кто с детства в неладах с законом. Туда же определяют и ребят, которые, вопреки желанию родителей, упорно отказываются посещать школу.

В Доме молодежи Ли ни с кем не сошелся. Свободное время он просиживал у телевизора, следя за приключениями и потасовками гангстеров, сыщиков, ковбоев. Как-то он сказал одному из сверстников, что мечтает стать таким же сильным, ловким, «как те парни».

Ли прожил в Нью-Йорке полтора года. Он вернулся в школу, но учился средне, отнюдь не доставляя удовольствия учителям своим поведением. Они не огорчились, когда их воспитанник сказал, что уезжает с матерью на родной Юг, в Новый Орлеан.