Николай Зенькович - Ах, как хочется жить… в Кремле

Сталин ранее и Молотов позднее не уклонялись от признания допущенных ими ошибок. Остается поставить точки над „i“, назвав эти промахи. На мой взгляд, ошибочными были крайние методы устранения политических противников. Наивно полагать, что в мелкобуржуазной России не было остатков имущих классов и выразителей их взглядов, которые не пытались затормозить индустриализацию страны и перевод сельского хозяйства на коллективную основу. Бескомпромиссная политическая борьба шла с той и с другой стороны. На нее расходовались силы и драгоценное время, которых не хватило примерно на полгода, чтобы в 1941–1942 годах страна была вполне готова к тяжелейшим испытаниям. Кроме того, старт большевики взяли с минимально низкого уровня, и лишь высокие темпы развития помогли советской России с большими потерями и дорогой ценой преодолеть ее вековую отсталость. А г-н Саусверд твердит о каком-то благополучии и даже процветании страны в царское время.

Документальные данные, которыми мы располагаем сегодня, позволяют сделать вывод о том, что еще более существенной ошибкой была недооценка со стороны политического и военного руководства СССР немецкой армии. Пожалуй, это посущественнее, чем погрешности в определении точных сроков нападения Германии на Россию. Радом с недооценкой противника обычно соседствует и переоценка собственных возможностей, особенно если они действительно значительны. Впрочем, если в этом ошибся Сталин и его окружение, то не в меньшей степени просчитался и Гитлер, который сиюминутный военный перевес посчитал долговременным, и бросился в авантюрную войну с СССР.

Не хотелось бы останавливаться на ряде других неточностей, а то и заведомо ложных положениях нашего зарубежного доброжелателя. Но ему следовало бы знать, что прошло то время, когда достаточно было одного плевка и крика „Ату!“, чтобы одурачить миллионы людей. Давно отказались ее авторы от своей версии о принадлежности Сталина к агентуре охранки. Уже хорошо известно, чем занимался Сталин в первые часы и дни войны (опубликован журнал учета принимаемых Сталиным лиц), а г-н Саусверд поет все ту же старую фальшивую песню.

Можно, однако, согласиться с ним в том, что Сталин уничтожил в 1936–1938 годах почти полный закордонный аппарат внешней разведки, при этом были допущены злоупотребления. Но и здесь проходила линия острейшей политической борьбы за путь развития страны, за ее будущее. В кабинетах отдельных „легальных“ резидентур висели, например, портреты вождей политической оппозиции, некоторые оперработники во время встреч с деловыми связями больше занимались пропагандой троцкистских взглядов, чем выполнением поставленных перед ними заданий.

Но в целом удар по разведке был настолько тяжелым, что она с большим трудом едва оправилась к 1940 году после того, как ЦК партии были приняты специальные меры по ее укреплению. Это позволило разведчикам своевременно получить информацию о содержании “ загадочного“ полета нациста № 2 Гесса в Англию 10 мая 1941 года и его переговорах с англичанами, добыть не позднее 19 июня 1941 года абсолютно точные данные о нападении Германии на СССР.

Пафос выступления Саусверда, таким образом, не в том, чтобы правдиво понять историю, извлечь из нее уроки, а в том, чтобы распространить злостные, фальшивые побасенки».)

23 июля

Немало наслышавшись и начитавшись о бесчисленной охране Сталина, о его сверхподозрительности и ультрабдительности, я был немало удивлен, когда узнал о малоизвестном факте: до начала 30-х годов Сталин вообще без всякой охраны пешком ходил по улицам Москвы.

Пешее хождение вождя было прекращено решением Политбюро 18 ноября 1931 года. В архиве ЦК КПСС, перешедшего по принадлежности Президенту РФ, хранится документ, проливающий свет на обстоятельства, в силу которых Совнарком и Политбюро вынуждены были принять дополнительные меры по обеспечению безопасности руководителя страны.

«Членам ПБ. Пешее хождение т. Сталина по Москве надо прекратить», – такую резолюцию начертал В. Молотов на записке ОГПУ за № 40919 от 18 ноября 1931 года. Ниже стоят подписи Л. Кагановича, М. Калинина, В. Куйбышева и А. Рыкова.

Один из руководителей секретного политического ведомства информировал секретаря ЦК ВКП(б) Сталина о том, что на Лубянке некоторое время назад получили из заслуживающего доверия источника достоверные сведения о скором прибытии в Москву некоего лица, направленного на нашу территорию английской разведкой. Данное лицо явится для установления связи и передачи конфиденциальных поручений.

ОГПУ хорошо подготовилось к приему гостя. Хозяином явочной квартиры, куда должен был прийти человек из-за кордона, являлся агентом Лубянки.

Не подозревавший этого террорист 12 ноября постучал в дверь явочной квартиры. Гость и хозяин обменялись условленными паролями. Прибывший оказался белым офицером, секретным сотрудником английской разведки, работавшим по линии РОВС – Русского общевоинского союза, образованного в эмиграции в 1924 году.

16 ноября гость, не подозревая, кто его приютил, предложил ему прогуляться по Ильинке. В 15 часов 35 минут около дома 5/2 напротив Старогостиного двора, увидев идущего навстречу человека в военной шинели, в старой заячьей шапке-ушанке и в мягких кавказских сапогах, спутник агента Лубянки внезапно выхватил из кармана револьвер.

Агент ОГПУ моментально узнал человека, в которого намеревался выстрелить его спутник. Это был Сталин. Чекист преодолел оцепенение и схватил за руку своего постояльца. Выстрела не последовало. Попытка теракта была предотвращена.

Смельчака, покушавшегося на жизнь вождя, скрутили и доставили на Лубянку. Там он назвал свою фамилию – Огарев. Его допросили, сфотографировали и поместили в камеру.

Заместитель председателя ОГПУ И. Акулов к своему спецсообщению приложил и фотокарточку арестованного. Она тоже сохранилась в архивном деле.

После этого инцидента охрану Сталина усилили. Власик, к тому времени единственный телохранитель, приставленный к вождю в 1919 году в Царицыне скорее для поручений, чем для обеспечения безопасности, стал начальником охраны. Власик получил в свое распоряжение отдел в системе ОГПУ – НКВД, который подчинялся только ему и Сталину.

Представление о численности охраны Сталина в начале 30-х годов, после инцидента на Ильинке, дают вот эти цифры. Непосредственно функции телохранителей выполняли трое – Власик, Румянцев и Богданов. На постах у одноэтажной дачи в Кунцеве с винтовками, а после с автоматами, тоже стояли трое – Кузьмичев, Кириллин, Мельников. На территории дачи дежурили от двух до трех сотрудников охраны. С внешней стороны забора стояли три-четыре оперработника плюс один у ворот с севера. Все. Сегодня иной финансовый воротила имеет охранников куда больше.