Николай Зенькович - Ах, как хочется жить… в Кремле

Газета „Новости разведки и контрразведки“, опубликовав статью Саусверда, не сопроводила ее никакими комментариями, тем самым как бы солидаризировалась с изложенными в ней тенденциозными и давно известными измышлениями, а порой и прямой клеветой на Советский Союз, ее руководителей и советских людей. Нечего говорить, что Саусверд допускает много фактических неточностей и часто не подкрепляет свои мысли достоверными фактами.

Не ставя своей задачей написать рецензию на публикацию Зеньковича, хотелось бы возразить по существу против наиболее одиозных мнений Саусверда, чтобы не считать его взгляды истиной, которая вошла бы в нашу жизнь.

На мой взгляд, г-н Ф. Саусверд довольно наивно рассуждает и оценивает внешнюю политику СССР. Это достаточно большой и сложный вопрос, чтобы о нем можно было говорить мимоходом. Не прибегая к обширной документации, отмечу лишь, что СССР прорвал кольцо дипломатической блокады на известной конференции в Раппало, где подписал с Германией договор об установлении дипломатических отношений, отказе от взаимных финансовых и экономических претензий и развитии делового сотрудничества. Путь к этой победе советской дипломатии лежал через Генуэзскую и Гаагскую мирные конференции (1922 г.).

Но противники СССР постарались окружить его „санитарным кордоном“ из государств-сателлитов, зависимых от Антанты, создать на Дальнем Востоке очаг постоянной напряженности, исходящей от Японии и ее Квантунской армии, оккупировавшей значительную часть Китая, а также Маньчжурии. Однако до падения Франции в июне 1940 г. соотношение сил в Европе было благоприятным для СССР. Германия еще не превратилась в европейскую сверхдержаву. С захватом Франции обстановка резко переменилась. Германия обрела значительное превосходство над СССР. Гитлер считал, что момент нападения на СССР назрел, и что в дальнейшем советское руководство сможет ликвидировать отставание, и добьется паритета с Германией. Поэтому он так спешил с развязыванием войны, поэтому Москва так стремилась оттянуть ее, идя на всевозможные уступки.

Но Саусверд ничего этого не понял и предложил концепцию, давно бытующую на Западе, чтобы оправдать агрессора и переложить вину за военные действия в одностороннем порядке на СССР.

Заблуждается Саусверд и относительно оценки советским руководством обстановки, складывавшейся накануне войны с Германией и подготовки страны к войне. Несмотря на советско-германский пакт о ненападении от 1939 г., отношения между двумя странами развивались с большими трудностями. С целью прояснить подлинные намерения гитлеровского руководства и попытаться придать импульс сотрудничеству между двумя странами, наркоминдел СССР В. М. Молотов в ноябре 1940 г. посетил Берлин, где имел беседы с Гитлером и Риббентропом.

Кто-то считает эту поездку неудачной, а советско-германские переговоры чуть ли не провалом советской дипломатии. Хотя документы опровергают подобные поверхностные оценки и мнения. Доктор исторических наук, профессор, главный научный сотрудник Института российской истории РАН В. Я. Сиполс в результате недавних исследований обнаружил и опубликовал оценку итогов визита Молотова в Берлин, данную высшим советским руководством.

Так, Сталин по этому поводу заявил на заседании Политбюро: „Гитлеровцы не связали себя никакими нравственными нормами, правилами. У них все средства хороши для достижения поставленной цели. Главным принципом их политики является вероломство. Гитлер постоянно твердит о своем миролюбии. Он был связан договорами с Австрией, Польшей, Чехословакией, Бельгией и Голландией. И ни одному из них он не придал значения и не собирается соблюдать, и при первой необходимости их нарушил. Такую же участь Гитлер готовит и договору с нами, но, заключив договор о ненападении с Германией, мы уже выиграли больше года для подготовки решительной и смертельной борьбы с гитлеризмом. Разумеется, мы не можем договор рассматривать основой создания надежной безопасности для нас. Гарантией создания прочного мира является укрепление наших вооруженных сил“.

Это было сказано Сталиным чуть больше, чем за полгода до нападения Германии. Где же здесь неведение и незнание ситуации, растерянность и бездеятельность, о которых толкует Саусверд?

Напротив, как известно (этого не знает Саусверд), страна готовилась к тяжелой и жестокой войне. Осваивались производства новых образцов первоклассной боевой техники, реорганизовывалась армия, подтягивались к границе из глубины страны армии, были созданы значительные запасы стратегического сырья, на котором работала эвакуированная промышленность на протяжении всей войны, население в 1941 г. обучалось методам противовоздушной защиты и т. д.

Нападение фашистской Германии было не столько внезапным, сколько вероломным. И здесь советское руководство поработало над тем, чтобы оно стало именно таким, т. к. это открывало путь к созданию антигитлеровской коалиции и установлению партнерских отношений, прежде всего с США, имеющих огромный военно-экономический потенциал. СССР не собирался воевать по методу блицкрига, который стремились навязать ему немцы.

Г. К. Жуков в своих воспоминаниях говорит о том, что внезапным было не само по себе нападение немцев, а сила, глубина и мощь удара. Но чего иного следовало ожидать от лучшей в тот момент европейской армии, полностью отмобилизованной и имевшей опыт успешной маневренной войны?!

Не только Саусверд интересовался причинами и характером трагических событий 1937 года. Ветеран внешней разведки России Иван Дедюля, работавший после войны в Австрии, имел случай обратиться с этим вопросом непосредственно к Н. С. Хрущеву, на что получил следующий ответ: „Ты, братец, еще молод, чтобы разобраться до конца в таком сложном деле. Не спеши, жизнь тебе поможет это сделать“. По существу, Хрущев ушел от ответа.

Там же, в Вене, Дедюля обратился по этой же теме к В. М. Молотову, являвшемуся тогда представителем СССР в МАГАТЭ. Беседа проходила в референтуре с глазу на глаз.

По воспоминаниям Дедюли, вопрос Молотов воспринял болезненно: „В этом деле мы, я имею в виду Сталина, меня и Политбюро, в 1937 году, а затем и позже, допустили серьезные ошибки. Но это не было следствием самодурства, или жаждой крови. В то время и в тех условиях это было неизбежно. Надвигалась война, а мы были гораздо слабее Германии. Можно представить, что случилось бы, если бы не произошло того, что было в 1937 году и в годы войны. Неизвестно, как бы протекала война… Тогда опасно было стоять в стороне от процессов, происходивших в нашем обществе. Поэтому приходилось брать на себя ответственность за решения, которые тогда принимались. Вопрос этот непростой, поверьте мне. В его освещении немало наносного../'