Виталий Третьяков - Владимир Путин. 20 лет у власти

Не только в среде мирных обывателей, но даже и в головах многих политиков, политологов и журналистов бытует совершенно фантастическое представление о том, что президент, стоит ему захотеть, может все. И следовательно, проблема состоит в том, что президент (в данном случае Владимир Путин) что-либо хорошее и полезное для страны сделать не хочет. Или (мягкий вариант) не знает, что нужно сделать, чтобы было хорошо. А знал бы, то непременно сделал.

Нет ничего более далекого от реальности, чем эта убежденность в том, что начальник, а уж тем более президент, может все. Впрочем, это почти всеобщее заблуждение легко объясняется тем, что большинство людей сами никогда не были начальниками.

Конечно, и закон о влиянии отдельных личностей на ход общественного развития тоже существует, но по сути это закон исключений, а не нормы. А закон нормы, то есть фундаментальный закон, гласит: начальник может только то, что позволят ему подчиненные.

Этот закон лапидарен в формулировке, но сущностно весьма сложен. Один отдельно взятый подчиненный не ровня начальнику, но все они в совокупности, особенно в больших иерархиях, даже превышают его по силе. Конечно, начальник может снять любого подчиненного. Но для того чтобы снять именно того, кто тормозит дело, нужно знать, кто тормозит. А поди разыщи его в глубинах подчиненного тебе аппарата. А чем больше начальник, тем больше у него подчиненных. Вроде бы — показатель силы. На самом деле — мера бессилия.

А ведь кадровое оружие — возможность снимать и назначать — одно из самых мощных и эффективных в боевом арсенале начальника. Однако и оно, будучи примененным неправильно или неточно (а это случается очень часто), не дает ничего.

Я не буду раскрывать далее в общем-то хорошо всем известную систему борьбы начальника с его подчиненными, лишь еще раз обращу внимание читателей на то, что, став президентом, Владимир Путин оказался практически один на один с сотнями тысяч сплоченных аппаратным искусством и корпоративными и бизнес-интересами чиновников.

Только главнейших из них, которыми ему нужно руководить фактически лично, больше сотни: члены правительства, руководство парламента, силовые министры, высший генералитет, собственная администрация, руководители различных центральных ведомств, губернаторы самых важных регионов, наконец, так называемые олигархи.

Я легко себе представляю, как Путин, исполненный, возможно, самых благих намерений и умных планов, оказавшись в главном кабинете Кремля, отдал первые десять распоряжений, выполнение каждого из которых сдвинуло бы Россию на несколько лет вперед. И через некоторое время понял, что все десять его распоряжений в лучшем случае просто не выполнены, а в худшем — выполнены прямо противоположным образом. И когда президент попытался выяснить, кто и почему проигнорировал распоряжения главы государства, не смог обнаружить не то что концов, но даже начал этих концов.

Вряд ли это было именно так, но по сути иначе быть не могло.

Я даже имею подтверждение этому от самого президента. В начале 2001 года у меня вышла статья, в которой, в частности, указывалось на опасность создания в России корпоративного государства. При встрече Владимир Путин мне сказал: «О каком корпоративном государстве вы говорите! Элементарной управляемости страной нет».

Что в этих условиях сделал бы на месте Путина любой другой, оказавшийся в кресле президента? Каждый легко ответит на этот вопрос сам, я же напомню, что к моменту прихода Путина к власти на российской политической сцене действовали следующие главные субъекты, или, как сейчас модно выражаться, акторы: центральная власть, региональная власть, олигархи (крупнейшие бизнес-группы), оргпреступность, КПРФ.

Взаимоотношения между этими акторами были сложными. Возьмем эти взаимоотношения в несколько утрированном виде.

Региональная бюрократия, олигархи, оргпреступность и КПРФ — все работали на ослабление либо подчинение себе центральной власти. И только КПРФ как легально существующая партия имела на это законные основания. И лишь КПРФ действовала в этой борьбе, используя более или менее демократические методы и процедуры. Все остальные акторы были и глубоко авторитарны внутри себя, и уж конечно не демократическими средствами воевали с конкурентами (друг с другом) и с центральной властью.

Более того, четыре нижних в приведенном списке субъекта находились в корпоративных отношениях, в том числе и отстроенных против центральной власти друг с другом. Например, КПРФ и региональная власть (не вся, конечно). Или региональная власть (тоже, надеюсь, не вся) и криминал. И разумеется, всюду, где можно, оргпреступность проникала в бизнес, в том числе и крупный.

Наконец, и сама центральная власть, не будучи монолитной и безгрешной, смыкалась фактически в борьбе против самой себя с крупным бизнесом, региональными баронами, в том числе и сепаратистски настроенными, и даже с оргпреступностью. А вот от КПРФ пыталась держаться подальше, хотя и вынуждена была сотрудничать с отдельными ее членами. Но это как раз не предосудительное сотрудничество — как всякое сотрудничество с легальной, пусть и оппозиционной партией в рамках республиканского строя.

И последнее, что здесь нужно заметить. Центральная власть, вырисовывающаяся в этой системе в виде исключительно или почти исключительно положительного героя, в реальности являла собой и еще бюрократию в худшем смысле этого слова, то есть управляющую силу, максимально игнорирующую интересы общества — по крайней мере, до того предела, за которым может последовать общенациональный социальный взрыв.

Но иного механизма управления страной, кроме как центральная власть и бюрократия, ни у какого главы государства нет.

Если отбросить всякого рода нюансы и политические пристрастия, то мы увидим, что все действия Владимира Путина как президента страны после того, как он получил власть, были абсолютно логичны и неизбежны. Он последовательно и методично разрушал, ослаблял или уничтожал всех крупнейших альтернативных центральной власти политических акторов как угрозу единству управления страной и ее единству вообще. Причем действовал Путин, как правило, авторитарно, ибо демократическими методами, если только не считать таковым народную революцию, столь мощных авторитарных противников победить нельзя.

Начал Путин с самых легких, но и самых политически активных соперников центральной власти — с олигархов, особенно тех двоих, что фактически монополизировали информационное пространство страны, а следовательно, могли в современных условиях нанести публичное поражение самому Президенту. И с глав региональной власти — ликвидация Совета Федерации как органа контроля губернаторов над действиями центральной власти, Кремля.