Виталий Третьяков - Владимир Путин. 20 лет у власти

Российская газета, 16.03.2004

В этой статье, написанной незадолго до второй инаугурации Путина, вы найдёте и те слова, которыми он ответил на один из пассажей моей статьи, которую вспомнил во время нашего обеда в Кремле, о котором я упоминал выше. Я передаю эти слова в несколько смягчённом виде.

Вот уже пятый год Владимир Путин действует на авансцене российской политики. Все его деяния — и успешные, и провальные — открыты для всеобщего обозрения, а соответственно, и для осмысления и оценок. И тем не менее до сих пор все раздаются и раздаются недоуменные голоса: почему у Путина такой высокий рейтинг? Почему ни одна катастрофа, ни один провал, ни одна трагедия, ни один теракт (а всего этого за последние четыре года случилось немало) не то что не снижает, но даже не колеблет этого рейтинга? Почему очевидно усилившаяся, особенно на федеральных телеканалах, всеохватная и все больше панегирически лобовая пропрезидентская пропаганда, прямо ассоциирующаяся с тем, что многие помнят по брежневским временам (скорее, все-таки по горбачевским, периода 1985–1988 годов), не отталкивает население от Владимира Путина, а напротив — лишь укрепляет его светлый образ?

Почему, наконец, остающиеся до сих пор по существу нерешенными все главные проблемы страны, знание или ощущение чего, безусловно, присутствует в обществе, не заставляют десятки миллионов людей разочаровываться в Путине и его политике, а наоборот, побуждают верить в него или, по крайней мере, смотреть на президента с надеждой?

Социологи так прямо и говорят:

Путин — это президент надежды. Его политику и многие конкретные шаги население оценивает критически, во всяком случае, не поддерживает на те 70–80 процентов, которым равен его персональный рейтинг. Но при этом все равно надеется, что он решит проблемы страны, в том числе и те, которые касаются лично каждого из опрашиваемых.

Легче всего объяснить такое отношение к Путину с помощью упрощенного, но не совсем далекого от реальности политологического силлогизма.

От чего или от кого зависит будущее каждого из граждан России сегодня, когда легче описать, какие общественные и собственно юридические (писаные) законы не действуют, чем те, что действуют?

Будущее каждого зависит: от самого себя, от судьбы, по-разному называемой, и от власти.

На самого себя сегодня мало кто надеется — во всяком случае, из тех, кем управляют и кто зависит от воли других, а таковых абсолютное большинство. Надеяться на судьбу можно, но основания для веры в успех при этом оказываются какими-то слишком зыбкими. Остается надежда на власть. Кстати, для России последних столетий, а последнего двадцатилетия определенно (это уже собственный, а не исторический опыт), власть — это и есть самое точное определение судьбы. Решила власть — разрушила страну.

Решила — уничтожила все накопления. Решила — позакрывала предприятия, лишив людей привычного заработка. Ну и так далее.

Понять обычному человеку, что это не власть, а история, непреклонные законы развития общества, в конечном итоге — сами люди, возжелавшие свободы и в потоках ее захлебнувшиеся, невозможно. Не может обычный человек, если только он не истово верующий во что-либо, мыслить себя как игрушку столь абстрактных и эфемерных сил. Вот соседи, сослуживцы, родственники, начальник на работе, районное или городское начальство — это да. Это то, что на нашу жизнь влияет. И конечно, судьба — общий, не зависящий от тебя и твоего ближнего окружения ход событий, определяемый, однако, самой конкретной из всех абстрактных категорий — властью.

От нее, от власти, надо ждать самых больших напастей, самых подлых ударов. Но зато и самых больших подарков. Если вдруг, по собственной прихоти или услышав жалобы народа, власть станет на время умной и доброй.

А что есть власть? Настоящая, большая, способная быть доброй и умной. Это, конечно, не местное начальство, кондово-алчное, цинично-бессердечное, знакомое в каждом повороте своей лжи. Нет, это не власть. Власть — то, перед чем эти местные владыки сами трясутся. Это Москва. Это Кремль. Это президент.

Это именно президент, потому что власть едина и неделима. Правительство — это, конечно, тоже власть. Но их там слишком много. И еще они, члены правительства, постоянно меняются. Власть не может быть столь суетливо меняемой — это непривычно, а потому опасно. Даже президентов (настоящая власть) сколько раз меняли в последние годы — столько и потрясений.

Парламент, Государственная Дума — этих еще больше. Это тоже не власть. И надеяться на него, на парламент, смешно.

Высокий рейтинг Владимира Путина — это есть всегда объективно высокий рейтинг центральной власти в России, если она не совершает очевидных и больших глупостей или преступлений, если она хоть сколь-нибудь заботится о благе народа и не погрязает в безделье.

И соответственно, власть, не являющаяся властью распада и безнадежности, всегда является властью надежды. А президент, то есть воплощенная и персонифицированная власть, — президентом надежды.

Высокий рейтинг Путина и надежды, связанные с ним, возникли сразу, как только Путин появился на публичной арене — молодой, решительный, делающий дело (тогда — в Чечне) на фоне старого, дряхлеющего, ничего не делающего Ельцина. А в 1990-91-х Ельцин, как казалось, тоже делающий дело и борющийся за интересы народа, был президентом надежды на фоне потерявшего контроль над страной Горбачева. А до того и сам молодой Горбачев — на фоне раз за разом умиравших престарелых генсеков — был лидером надежды и имел запредельный рейтинг доверия у населения.

Пока ты в Кремле, пока ты успешен и пока, соответственно, не появилась альтернатива тебе, глава государства в России всегда будет иметь высокий рейтинг, и всегда надежды на него будут превышать оценку реально совершенного им.

Если тот, кто есть в Кремле, успешен, России не нужен альтернативный политик — это не мое мнение, а доминирующее в общественном сознании убеждение. Да и возникнуть такому политику неоткуда, ибо постоянно действующих и отлаженных механизмов (партий и настоящей публичной политики), производящих альтернативы, в России до сих пор нет.

Парадокс, пока являющийся законом для России, состоит в том, что если Владимир Путин останется успешным президентом и во второй срок своей легислатуры, то к 2008 году у нас не появится политик, который мог бы объективно, а не по схеме «наследник» претендовать на лидерство в стране, опираясь на народные симпатии.

Чем успешнее будет Путин действовать в ближайшие годы, что, с одной стороны, и нужно обществу, тем меньше шансов на появление альтернативной ему политической фигуры, что, с другой стороны, отвратительно, ибо подрывает саму основу демократических выборов. Действие этого закона мы повсеместно видим сейчас на губернаторских выборах.