Арлен Блюм - За кулисами Министерства правды

Введены цензурные комитеты, хоронящие все инакомыслящее. Цензура времён Николая I — ничто по сравнению с современной. Чтобы дать представление о том, что она не разрешает, достаточно привести один-два примера. У одного беллетриста (В. Г. Лидина в его рассказе «Сестры». — А. Б.), например, вычеркнули в рассказе фразу: «Сестра милосердия стояла в непринужденной позе и курила папиросу». На вопрос, почему вычеркнули эту фразу, цензор ответил: «Красная сестра милосердия не может стоять в непринужденной позе в порядке революционной дисциплины… Переделайте ее в белую сестру милосердия, тогда разрешу».

Ныне высланному проф. Кизеветтеру запретили печатание абсолютно академической рецензии о последних работах проф. Платонова и Преснякова по русской истории. Причиной запрета было то, что «автор хвалит эти работы, а коммунист проф. Покровский ругал их, хвалить нельзя». Спасает положение только безграмотность цензоров, порой допускающих действительно вредное для коммунизма. Опека… опека… опека школы, печати, лекций, дебатов… Рядом с этим подкуп лиц и писателей. «Наиболее непокорных из вас вышлем, остальных купим» — такова формула политики власти теперь. И покупают… Делается все, чтобы разгромить остатки сил и ценностей!».

Документ 1.

В коллегию Наркомпроса

Заведующий Главлитом Наркомпроса тов. П. И… Лебедев-Полянский указал мне, что апелляционной инстанцией на постановления Главлита является Коллегия Наркомпроса, сообразно чему я и обращаюсь к Коллегии с нижеследующим обжалованием определения Главлита.

Осенью минувшего года издательство «Никитинские субботники» предложило мне переиздать в одной книге мои повести, выпускавшиеся мною в 1918–1924 гг. прд псевдонимом «Ботаника X (икс)».

Подготовляя издания, я снабдил четыре ранее напечатанных повести — «Парикмахерская кукла», «Венедиктов», «Венецианское зеркало» и «Приключения Бутурлина» — пятой повестью «Юлия, или Встречи под Новодевичем», и А. И. Кравченко вырезал для издания 10 ксилографических гравюр. Однако, к моему крайнему удивлению, издательство не получило разрешения Главлита (№ 72841) на издание сборника. Я лично просил Главлит о пересмотре решения, однако также получил отказ.

Официально мотивы отказа не были мне указаны, но, насколько можно понять, книга обвиняется в мистицизме. Это последнее обстоятельство заставляет меня все случившееся считать недоразумением и всячески протестовать против него. Коллегии Наркомпроса, по всем вероятиям, известно по моей научной деятельности, что я совершенно далек не только от мистицизма, но даже и идеализма, Однако, мой сугубый материализм в науке и миросозерцании нисколько не мешает мне уважать и любить как сказочный эпос, так и поэтику Гофмана. Из Гофмана происходят и мои повести, стремящиеся создать фантастику города Москвы. Причем эта фантастика даже в чисто ироническом плане не имеет за собой ни атома мистики, во всяком случае ее характер тот же, какой мы видим в Прокофьевской «Любви к трем апельсинам», и если опера Прокофьева заново ставится на советской сцене, я не вижу причин к запрещению моей книги, тем более, что из пяти повестей три напечатаны в Москве в 1918, 1922 и 1924 г.; одна хоть и вышла в «Геликоне» («Венецианское зеркало», вышедшее в русском эмигрантском издательстве в Берлине в 1923 г. — А. Б.), но была допущена Главлитом к ввозу в СССР в количестве 300 экземпляров и все четыре еще сейчас встречаются в продаже. Последняя же, пятая, ничем не отличается от первых четырех. Что же касается гравюр А. Кравченко, то они в большей своей части были выставлены на «Выставке 4-х искусств» и, следовательно, также не могут считаться одиозными.

Сообразно всему изложенному, я и прошу Коллегию отменить запрещение Главлита, причем дальнейшими мотивами, заставляющими меня доходить в этом деле до обжалования определения Главлита в Коллегии Наркомпроса, является глубокое сознание в совершенной необходимости опубликовать гравюры А. Кравченко, являющиеся крупными произведениями русского советского искусства.

Москва, Петровское-Разумовское, д. 57, кв. 2.

А. Чаянов (подпись).

(В уголке начальственная резолюция: «В Главлит. Прошу представить в секретариат Коллегии к 4.IV объяснение по этому вопросу для доклада Замнаркома. Получено 31.III (1927 г.)»).

Документ 2.

РСФСР Главлит. 7.1 V. 1927 г.

В Коллегию Наркомпроса

В связи с заявлением в Коллегию Главлит должен сказать следующее: 1) В повести «Венедиктов» рассказывается о том, как Венедиктов проиграл свою душу черту и выиграл несколько чужих душ, и как жена спасла его при помощи креста. 2) «Необычайные, но истинные приключения графа Федора Михайловича Бутурлина». Бутурлин вызывает неудовольствие картежного гадальщика графа Брюса и этот последний напускает на него всяческие несчастья, между прочим, превращает его жену в сирену. Бутурлин защищается при помощи «нечистой силы», пользуясь чудодейственным эликсиром трирского архиепископа. Все же это не спасает его: юн лишается жены и проч. 3) «Венецианское зеркало, или Диковинные похождения стеклянного человека» Волшебное зеркало рождает двойника. В перипетиях борьбы с этим двойником некий Алексей убивает свою жену. 4) «История парикмахерской куклы» — стареющий архитектор влюбляется в Коломне в восковую куклу, а потом находит живой оригинал ее за границей. Оригинал этот оказывается близнецом, сросшимся со своей сестрой бедрами. Дальше несчастные роды, смерть одного из близнецов, преследования «злого гения» архитектора, разбитое зеркало — примета смерти и сама смерть.

Что касается пятой повести «Юлия, или Встреча на Новодевичем» — то она предназначается к печати впервые. Про ее характер сам гр. Чаянов говорит, что она «ничем не отличается от прочих». Содержание ее сводится к следующему: колдун терзает и преследует душу Юлии. Герой состязается с колдуном, но терпит поражение. В дальнейшем колдун лишается волшебной трубки и вешается. В общем — во всех повестях — чудеса, нечистая сила, волшебство, чертовщина и т. д.

В виду изложенного, Главлит считает, что печатание первых четырех повестей вторым изданием, а пятой— в первом издании разрешать не следует. Это решение Главлита согласовано с директивными организациями. Что касается гравюр А. Кравченко, то они являются иллюстрациями для сборника и запрещены вместе с ним.

Начальник Главлита (П. И. Лебедев-Полянский).

Документ 3.

В Главлит.

Выписка из протокола закрытого заседания Президиума Коллегии Наркомпроса от 3 июля 1927 г.

Профессору Чаянову

Слушали:

Жалоба проф. Чаянова на Главлит, запретивший ему издать сборник повестей под заглавием «Романтические вечера»