Юлия Петрова - Игра престолов: прочтение смыслов

Р.Т.:И с очень, на мой взгляд, неудачными последствиями. Потому что всё это, опять же, хаос, и приходится пользоваться драконами, чтобы владельцев испепелить, если они начинают угрожать её идее. Психологически, чувствуется, она исполнена сочувствия к этим рабам, но перед нами же мегасага, сказка. Здесь и топосы, которые нам всем известны, которые перерабатываются Мартином. И почему бы не сказать так, что дети жестоки, дети мыслят буквально. Когда я преподаю «Братьев Карамазовых» моим студентам, естественно, мы рассуждаем о Великом Инквизиторе. Я всегда их спрашиваю насчёт слезы ребёнка, как бы они поступили? У нас происходит голосование, и они все голосуют за то, чтобы ребёнка умертвить ради спасения человечества.

Е.В.:Ой-ой. Кстати, по-моему, у Урсулы Ле Гуин есть рассказ, в котором присутствует прекрасный город, где все живут счастливо, богато и т. д., и есть один страдающий ребёнок. Все знают, что он страдает, но его страдание является залогом процветания всего полиса.

Р.Т.:Да. И, кстати, Урсула Ле Гуин, между прочим, одна из любимых авторов Мартина. Он часто её упоминает в интервью.

Е.В.:Мне показалось, что тут есть такая закономерность. У нас есть: с одной стороны — некий основополагающий принцип, объективирующий наши действия. С другой стороны, у нас есть свободный выбор. Ну, как у Джейме, например. С третьей стороны, эти два момента сталкиваются друг с другом в разных ситуациях. Значит, что получается? Тут я хочу вернуться к тому, какую роль играет то, что это люди ΧΧ—ΧΧΙ веков. А что такое человек ΧΧ—ΧΧΙ веков? Это человек, который действительно должен сделать выбор, ну, например, перед лицом того, что государство вдруг перелицевалось, стало фашистским, например, а он принёс некие присяги. Он должен отказаться от своих присяг, да? Для того чтобы осуществить как бы свою свободную волю, своё видение добра.

М.Ш.:Причинить добро.

Е.В:Причинить добро, да. Это — глобальная ситуация, которая возникает в силу того, что у нас модерный или мобильный мир, где всё перелицовывается постоянно, и ты уже на что-то подписался, а оно перелицевалось и стало чем-то вполне себе людоедским. И это может быть очень локальный выбор, внутри локального сообщества, маленький. Но это что означает? Вспомним бессмертный рассказ «Честное слово» писателя Пантелеева, который мы в детстве все читали. Этот рассказ нам внушает, что если ты дал честное слово, надо держать его несмотря ни на что, что это очень классно, если ты держишь своё честное слово,· и всё такое прочее. В то же время у Толкиена во «Властелине колец» есть эпизод, когда Пиппин говорит: «Я буду тебе служить, король», а король-то на самом деле, в общем, это полное говно. И вот эта ситуация — она довольно распространённая. Мне кажется, что это соотносимые вещи — в каком смысле? Что такое «честное слово», что такое «присяга»? «Присяга» — это, скажем так, не в мобильном мире, в стабильном мире — такая вещь, которая эту стабильность гарантирует. Соответственно, как только мир становится подвижным и наместник, которому ты сейчас поклялся, в итоге превращается в полное говно, твоя клятва оказывается непонятно чем. То есть в этом мире как бы всё меняется. И мне кажется, что Мартин это показывает очень классно и что перед нами то, что требует нашего осмысления.

М.Ш.:Ну тоща первым здесь всё равно будет Джон Рональд Руэл, потому что именно в этом эпизоде в третьей части «Властелина Колец» (только это касается не Пиппина, а одного из стражей цитадели Минас-Тирита) — становится понятно, что Денетор сошёл с ума. Он не стал полным дерьмом, он просто сошёл с ума от близости технологий Палантира. И, сойдя с ума, он, собственно, собирается сжечь своего сына, Фарамира. Тоща Пиппин бежит к одному из стражей, к своему другу. И страж, поскольку охрана Денетора его не подпускает, убивает, во-первых, привратника вот этого погребального района, и потом он вступает в кровавый поединок и убивает одного из стражей Денетора. Затем Гэндальф (это очень важный момент, потому что мы видим разницу между концепцией Толкиена и концепцией Джорджа Мартина) видит убитых, и там этот самый страж, наш лояльный страж, который нарушил присягу,»чтобы спасти жизнь Фарамина, предаётся ламентациям и сожалениям из области: «Вот, я не должен был убивать привратника, но он…», там прекрасно сказано: «Но он не дал мне ключи, а я очень спешил»! Прекрасная мотивация, да? Охранник ламентирует, а Гэндальф комментирует. И говорит он следующее: «Вот влияние врага, вот влияние Саурона, вот влияние тёмного начала. Люди убивают друг друга, и каждый верен присяге!» Вот это сказано у Толкиена.

В.Б.:Толкиен потом это всё-таки изящно обходит, потому что приходит настоящий король и этого стража прощает.

М.Ш.:Нет, он сначала говорит: «Ты, конечно, большой молодец, но ты преступил закон, за это я тебя изгоняю из Минас-Тирита». Но, правда, потом выясняется, что не «изгоняю», а «направляю служить к человеку, ради которого ты пожертвовал всем». Всем — в том числе и чужими жизнями. Да, согласна.

Р.Т.:Мне кажется, что Джейме Ланнистер — это Клаус фон Штауфенберг эпопеи. И этот его акт, будучи клятвопреступным, тем не менее является этически очень сильным.

В.Б.:И у Мартина уже не нужен истинный король, который бы его извинял.

М.Ш.:Да, истинного короля у Мартина нет вообще.

В.Б.:Точно так же, как и некоторого сакрального принципа оправдания для этого мира.

М.Ш.:Так более того, у Мартина нет и Грааля. У него есть намёк на тамплиеров, но Грааля у него нет. Не удержусь, сделаю вставку. Ведь мы помним, что Серсея одержима попыткой обыграть судьбу. Теология, как мы уже говорили, отсутствует в «Игре престолов», а вот категория судьбы там, наоборот, представлена весьма развёрнуто. И Серсея с определённого момента подчиняет свою жизнь попытке обмануть пророчество, которое ей произносят.

Р.Т.:Так что она будет автором собственной смерти, хоть и молодая.

М.Ш.:Безусловно, причём неизвестно, от Тириона или от Джейме. Потому что Джейме — тоже её младший брат. Помните пророчество: «холодные руки младшего брата сомкнутся на твоём горле»?

Р.Т.:И в заключение, я имею в виду, в заключение моего собственного замечания, я не хочу узурпировать… Заметьте, что «Game of thrones», «Игра престолов» — во множественном числе. Но престол только один. Значит, это раздвоение, растроение, рассемерение, если хотите, одной-единственной метонимии власти. Ну и метафоры тоже.

М.Ш.:Согласна. И тогда маленькая деталь, ну просто на сладкое. Давайте обратим на секундочку внимание на очень любопытный момент, который добавляет в фильм, в отличие от книги, самый наш любимый персонаж Тирион Ланнистер. В фильме идёт ещё более заметная актуализация и акцентуализация современных концептов. Смотрите: Тирион — он как бы перешёл на сторону Дейнерис. Перешёл по разным причинам. Но, перейдя, он оказывается в какой-то момент по разные стороны с собственным братом. К вопросу о Каине и Авеле и т. д. И посмотрите, как интересно: создатели фильма доводят эту идею до конца. Мы не знаем, что напишет Джордж Мартин, но вот в фильме это очень чётко показано. Да, он как бы сделал выбор, в «Игре престолов» нет тёмной и светлой стороны силы, там есть у каждого своя сторона силы. Он выбрал свою сторону силы, он выбрал сторону Дейнерис Таргариен. Мне очень нравится этот эпизод, потому что авторы сценария «Игры престолов» заставляют Тириона пожать плоды своих действий, встретиться лицом к лицу с последствиями, и это крайне важно. Да, вот он идёт по этой выжженной земле, и он прекрасно понимает, что это и его рук дело. Ибо он тоже становится своего рода Варисом при Дейнерис, он тоже начинает ею управлять — так же, как Варне управляет королями. Так что у нас есть ещё один «серый кардинал».