Энди Уорхол - Я стану твоим зеркалом. Избранные интервью Энди Уорхола (1962–1987)

БухлоЖаль, что серия «Окисление» не выставлялась в Нью-Йорке.

УорхолНет, когда я выставил эти вещи в Париже, от горячего света они снова размякли; очень странно, когда с них начинает что-то капать. Ни дать ни взять картины-размазня; с них беспрерывно капало. Тут-то и начинаешь понимать, почему святые образа все время плачут, – наверно, это как-то связано с материалами, на которых они написаны, или еще с чем-то подобным. Пожалуй, эти работы выглядят интересно. Наверно, мне придется к ним вернуться. Но вот над чем я по-настоящему пытался работать – над невидимой картиной, над невидимой скульптурой. Вот над чем я работал. Вы ходили на выставку в Area ?

БухлоНет, пока нет.

УорхолДиско-арт? Вы пока не посмотрели диско-арт? Отличное искусство, вы должны его увидеть. Выставка скоро закончится. Куча работ, примерно тридцать художников; очень интересно.

БухлоИ что вы сделали для Area ?

УорхолНевидимую скульптуру, но она вообще-то не такая, как я задумал. Я работал с электронными штуковинами, которые включают шумы, когда входишь на определенный участок. Но эта вещь, которая там находится, – просто нечто или ничто на пьедестале. Зато у Армана там красивая велосипедная работа. Она заполнила целую витрину: целая витрина, полная велосипедов. Очень красиво. По-моему, он просто великий художник.

БухлоЗначит, вы знакомы с его поздним творчеством, а с ранним, с теми аккумуляциями шестидесятых годов, не были знакомы. Как вы думаете, его ранние работы тоже интересны? Работы конца пятидесятых и повторы объектов реди-мейд?

УорхолДа. Ну-у, он все время это делает.

БухлоРанние – более прямые и резкие, чем его позднее творчество, оно в некотором роде эстетизированное.

УорхолИз ранних я видел… кажется, это был автомобиль. Какой это был автомобиль – полицейский фургон?

БухлоОн положил под автомобиль, под белый «эм-джи», пакет динамита и взорвал. Один коллекционер из Дюссельдорфа, работавший в рекламе, дал ему заказ на работу. Арман сказал: «Хорошо, Чарльз Уилп, дайте мне ваш белый “эм-джи”» – и взорвал его. Это называется «Белая орхидея». Замечательная вещь.

УорхолНо его теперешние работы совершенно замечательны.

БухлоМне было бы интересно обсудить, как вы восприняли дальнейшие события шестидесятых годов – взлет минимализма и концептуализма, до того как в начале восьмидесятых все эти идеи претерпели довольно стремительную инверсию. Есть ли у вас какие-то особые связи с художниками, которые вышли из концептуализма? Следили ли вы за этой проблематикой? Художники, которые сейчас работают методами, далекими от живописи… они интересны вам не меньше, чем живописцы?

УорхолДа, но их немного. Сейчас почему-то стало [меньше] художников-концептуалистов.

БухлоНо во времена, когда создавались произведения школы концептуализма – например, вещи Лоренса Вейнера, – вам они были интересны?

УорхолДа, они были замечательные. Но они же до сих пор работают, верно? Они делают то же самое?

БухлоДа, они до сих пор работают; продолжают развивать эти подходы. По-моему, в публичных высказываниях вы ратуете за живопись более энергично, чем за все остальное.

УорхолО нет. Я обожаю эти работы. Они все замечательные.

БухлоЗначит, вы не воспринимаете нынешнюю живопись как нечто, идущее вразрез с вашим собственным творчеством.

УорхолНынче, когда столько галерей и всякого такого, можно быть кем угодно. Это больше ничего не значит; у каждого человека есть вкус или типа того. Галерей так много. Каждый день открывается какая-нибудь новая, так что есть место всем. Поразительно, что ты можешь относиться к любой категории, и все категории одинаково хороши и стоят одинаково дорого.

БухлоЗначит, вы больше не придаете особого значения какому-либо конкретному принципу? В шестидесятых к искусству прилагалась мощная система убеждений.

УорхолВ шестидесятых все так быстро менялось. Сначала был поп-арт, потом ему стали давать разные другие имена – например, концептуализм. Так создавалось видимость, что это современное искусство или типа того, поскольку оно очень быстро менялось, и я не знаю, был ли поп-арт частью всего этого, а может, он был чем-то еще, ведь все случилось очень быстро.

БухлоНо вот, например, проблема подлинника. Кто такой художник – автор, изобретатель либо изготовитель ценных вещей? В шестидесятых представление о художнике подверглось серьезной критике. В этих дебатах вы всегда были центральной фигурой или, как минимум, воспринимались как центральная фигура, как художник, критиковавший это понятие, совсем как до вас критиковал Дюшан. А теперь все стало наоборот, теперь, похоже, этот вопрос вообще перестали ставить.

УорхолМне определенно хотелось бы думать, что я мог бы работать только определенным образом. Но вообще-то можно думать одно, а поступать по-другому: думаешь, что ты не станешь пить, но напиваешься, как-то так. А потом я слышу, что какой-то мальчик только что смастерил рисовальную машину, и начинаю фантазировать, что это была бы замечательная машина. Но, знаете ли, такую штуку давным-давно сделал Тэнгли.

БухлоДа, в конце пятидесятых, на пике ташизма [171], когда ташизм довели до полного абсурда.

УорхолЯ все-таки думаю, что есть другой способ сделать рисовальную машину. Тот мальчик ее сделал, но она разваливается на части. А я серьезно считаю, что можно сделать машину, которая весь день писала бы за тебя картины, и делала бы это очень хорошо, а ты мог бы заняться чем-нибудь еще и при этом производил бы совершенно замечательные полотна. Но это, похоже… Не знаю, сегодня утром я ходил в квартал сумочек, и там люди целый день только и делают, что вручную вставляют стразы в отверстия, это просто потрясающе: они все делают вручную. Если бы это делала какая-то машина, совсем другое дело… А вы ходите в галереи и смотрите все эти новые вещи?

БухлоДа, хожу постоянно и до сих пор никак не пойму, почему все стало наоборот, почему люди вдруг начали снова смотреть на картины, словно бы некоторых событий вообще не было.

УорхолЭто как в шестидесятых, когда мы познакомились с первыми дрэг-квинами: они думали, что делают это первыми. А теперь я прихожу на вечеринки и вижу, что молоденькие ребята сделались дрэг-квинами. Они думают, что больше никто, кроме них самих, не додумался стать дрэг-квинами. Как-то это странно. Словно они изобрели нечто и оно снова оказалось новинкой, вот что по-настоящему увлекательно.