Оливер Пилат - Атомные шпионы. Охота за американскими ядерными секретами в годы холодной войны

Тем же летом окружной суд добавил время для подачи апелляционных заявлений с внесенными изменениями. После этого компартия решила запустить кампанию с явной целью сделать мучеников из Юлиуса и Этель Розенберг. Кампания строилась вокруг серии статей в «Нэшнл гардиан», еженедельной газете, основанной в 1948 году в качестве органа Американской рабочей партии и постепенно превратившейся в пропагандистский листок, еще более откровенно сталинистский, чем даже сам «Дейли уоркер».

Эта кампания несколько сместила акценты. Перед судом и во время него защита утверждала, что правительство пытается исподволь протащить в дело ложную тему коммунизма. Теперь же аргументом стало то, что Розенбергов «распинают» за то, что они коммунисты. Как написала Этель Розенберг в одном из своих литературных излияний, которые публиковались в «Нэшнл гардиан» в виде писем: «Именно потому, что мы были непреклонны, бескомпромиссны, безупречны в осуществлении наших убеждений на деле, сегодня мы сидим за серыми стенами Синг-Синга и ждем неизвестно каких еще мук, горестей и пустоты».

Уильям А. Рубен, журналист, написавший серию статей о Розенбергах, держался в рамках известных фактов, однако сама газета превратила их в сказочные выдумки рядом редакторских предисловий, вставок и колонок. «Особая политическая цель состояла в том, чтобы сделать из Розенбергов пример по причине их левых политических убеждений», — говорилось в обширном вступлении к первой статье из серии, вышедшей 22 августа. «Говоря политически, «атомный заговор» был «решенным делом» еще до того, как в нем оказались Розенберги. Все обвиненные участники сознались».

«Нэшнл гардиан» утверждала, что имя Юлиуса Розенберга всплыло только после обыска в квартире Дэвида Грингласса, проведенного ФБР, во время которого обнаружили несколько листков с рукописными заметками. Когда Дэвида спросили о них, он сказал, что это старые записи по математике его зятя Юлиуса еще со времен его учебы в колледже. Так газета намекнула на то, что записи по математике двенадцатилетней давности стали уликой против Розенберга.

Журналист Рубен попробовал еще несколько окольных путей. Цитируя сообщение из Лондона о том, что Клауса Эмиля Юлиуса Фукса там называли именем Юлиус, он задался вопросом, а не может ли быть так, что Юлиус, упомянутый мисс Элизабет Бентли и Гарри Голдом, на самом деле означает Фукса, а не Розенберга. «Нэшнл гардиан» раздула из этой досужей выдумки «новое доказательство» в оправдание Розенбергов. Но это не было новое доказательство, и оно никого не оправдывало. По словам мисс Бентли, шпионские встречи с инженером по имени Юлиус, который жил в Никербокер-Виллидж в Нью-Йорке, происходили еще в 1942 году, когда Фукс трудился над газодиффузионным процессом в английском Бирмингеме. Точно так же имя Юлиус, которое слышал Голд во время приезда к Гринглассам в Альбукерке, было связано с родственником Грин-глассов, который жил в Нью-Йорке. Фукс не был родственником Гринглассов и не жил в Нью-Йорке в то время.

Гарри Голда, кавалера ордена Красной Звезды, который, помимо прочего, дает награжденному право бесплатно ездить в московском метро, газета «Нэшнл гардиан» осудила как «авантюриста-антисоветчика», потому что он сознался, и высказала удивительно лукавое предположение, что СССР, если бы захотел, мог бы разработать атомную бомбу еще во время войны.

«Летом 1945 года в номере советского научного журнала советский физик Векслер опубликовал статью с описанием двух важнейших устройств, лежащих в основе принципов атомного взрыва. Это было в то же время или еще до того, как в Нью-Мексико были проведены атомные испытания и США сбросили бомбы на Хиросиму и Нагасаки. Почему Советы сами не разработали атомную бомбу, чтобы применить ее во Второй мировой войне, — это может быть предметом гуманитарных и научных, а не военных размышлений. Но, как бы то ни было, по меньшей мере два из «секретов», которые легли в основу обвинений против Розенбергов, были известны советским ученым еще в 1945 году».

Статья Векслера 1945 года, хорошо известная американским физикам, описывает принцип синхротрона — усовершенствованного циклотрона. Это была теоретическая статья, в которой не говорилось о том, что такой аппарат уже в то время был создан, да и с тех пор не было никаких данных о том, что он был создан вообще когда-нибудь. Ни синхротрон, ни циклотрон отнюдь не были связаны с «принципами атомного взрыва».

Аргументы «Нэшнл гардиан» — с точки зрения любого, кто хоть что-то знал о физике или об уликах по делу, — казались настолько смехотворными, что вызывали подозрение: партия не слишком сильно старается добиться невозможного — оправдания Розенбергов — и будет вполне довольна, если ее символическая кампания заставит шпионов и дальше молчать до самого электрического стула.

Пожалуй, самая коварная цель коммунистической кампании в деле Розенберга состояла в том, что она пыталась добиться для партии каких-то расовых или религиозных преимуществ. Самая заметная врезка в открывающей статье серии содержала цитату о том, что поджог Рейхстага в Германии подготовил сцену для «террора, преследования и попытки политического и экономического уничтожения евреев». Фотография Розенбергов на первой полосе сопровождалась ссылкой на знаменитый случай антисемитизма в военных кругах Франции: «Дело Дрейфуса в Америке времен холодной войны?» Всякий знакомый с биографией Юлиуса Розенберга знал, что он разбил отцовское сердце, отказавшись пройти полный курс обучения на раввина, и что он полностью отверг свою религию, когда принял коммунизм. И тем не менее на суде он порой говорил слова, которые были или культурными рудиментами, или сознательными попытками представить себя в ложном свете. Увязнув как-то раз в попытке объяснить, почему он предпочитает советскую форму правления, Розенберг сказал: «Мне казалось, что советское правительство добилось большого прогресса… и в то же время я чувствовал, что они внесли главный вклад в уничтожение гитлеровского зверя, который убил шесть миллионов моих единоверцев, и я не могу быть к этому равнодушен».

Когда его спросили о подаренных русскими часах, Розенберг пустился в долгую историю о разных часах, начиная с часов фирмы «Уолтем», которые подарил ему отец на бармицву. Когда его спросили о шпионской встрече в Рождество, Розенберг упомянул Ханукку. Внимательное чтение его показаний неизменно создает впечатление, что он без всякого зазрения совести пытается пристроиться к иудаизму, который отверг еще в юности во время учебы в колледже.

Когда кампания «Нэшнл гардиан» подошла к кульминации в виде создания Национального комитета за справедливость в деле Розенбергов, она еще сильнее стала упирать на национальную и религиозную темы. В обращении к участникам комитета от 10 ноября 1951 года, которое попало в руки автору этой книги, говорилось: «То, что приписываемые Этель и Юлиусу Розенберг политические взгляды были главным элементом дела, это юридически значимый факт. Сразу же после суда ведущие еврейские издания и другие газеты нашей страны выразили опасения, что Розенберги также стали жертвами религиозного фанатизма».