Вадим Гребенников - Перлюстрация. Перехват информации

Хранились там также отдельные списки людей, на которых был объявлен всесоюзный розыск и, понятно, любая информация о них, которую только удалось бы раздобыть, представляла для МГБ большую ценность. В распоряжении работников этой группы имелись все образцы почерков любителей строчить анонимные послания, доносы, а также составителей листовок.

Как правило, в группе «Списки» работали молодые или бездетные сотрудники, и это объяснялось просто. Некоторые из них в «политическом отношении» не отличались «подкованностью», но зато обладали феноменальной памятью, а именно данное качество превыше всего ценилось в них.

Для того, чтобы успешно справляться со своими обязанностями, они должны были знать имена, фамилии, адреса сотен людей, находившихся под наблюдением органов, знать характеры почерков, даже запоминать отдельные буквы анонимок, листовок, лозунгов, плакатов, чтобы легче было выявить их авторов.

В дни, когда из УМГБ поступали новые списки, сотрудники этой группы приходили на работу на несколько часов раньше, с тем, чтобы начать изучение новых списков. Иногда им приходилось вызубривать наизусть до 600–800 фамилий.

В обязанность этой группы входил также отбор всех писем для международного отделения, а также писем для тайной перлюстрации. Причем отбирать надо было не вслепую, а «собачьим нюхом» вылавливать письма, представлявшие «оперативный интерес».

В первую очередь отбирались анонимные письма, письма без обратного адреса, с адресами, напечатанными на машинке, письма, отправленные «до востребования», заказные письма с искаженным почерком или, наоборот, написанные чересчур четко либо печатными буквами, или заклеенные самодельным клеем.

Если вместо фамилии отправителя стояла закорючка, это уже считалось подозрительным, и письмо без долгих раздумий направлялось на проверку. Предполагалось, что в перечисленных видах писем авторы хотят что-то скрыть от бдительного цензорского глаза.

Кроме подозрительных писем, необходимо было также отбирать для проверки письма великого множества жителей города и его окрестностей. Работники МГБ отлично знали, что в городе и вокруг него проживали много «антисоветских элементов» — заключенные, бывшие и нынешние ссыльные, поселенцы, а эти люди, разумеется, не могут питать симпатий к советской власти, отчего их и следует постоянно держать под наблюдением.

По вышеизложенным причинам в «ПК» был составлен особый график, сводившийся к следующему: в установленное время производилась полная проверка писем, исходящих из одного района, с одного предприятия, колхоза или, скажем, от работников науки, искусства. По истечении определенного времени, благодаря такому методу, удавалось выявить, какие именно слои населения в большей степени поражены вирусом недовольства.

На основе собранных таким образом материалов составлялись специальные сообщения для УМГБ. В отдельных случаях, если это касалось неполадок в работе колхозов или учреждений, спецсообщения составлялись также для Его секретаря областного комитета Коммунистической партии.

Однако даже он не знал, каким путем добывалась поставляемая ему ценная информация. Затем такой же проверке подвергался другой район города, другое крупное предприятие, учреждение, колхоз. Так постепенно охватывалось проверкой все население города и области.

В скором времени адресат получал свое письмо не подозревая, что на пути к нему оно прошло через множество нескромных рук и читалось множеством опытных глаз. Но часть писем никогда не возвращалась. Оставалось только догадываться об участи, постигшей их авторов или адресатов, а может быть, тех и других, вместе взятых.

Остальные отобранные письма, представлявшие «оперативный интерес», направлялись на «вскрытие». Особое внимание уделялось так называемым анонимкам, «порочившим» советскую действительность и государственный строй. Главное в работе с ними было запомнить характер почерка автора, поскольку по почерку его и разыскивали и чаще всего находили.

В «ПК» имелся сотрудник, который занимался исключительно выявлением авторов анонимных писем, плакатов или листовок. Тот факт, что для этого дела был выделен специальный человек, свидетельствовало о немалом количестве подобных антисоветских документов.

Он знал наизусть особенности почерков, даже отдельных букв анонимок. Получая отобранные письма, он внимательно изучал, проверял их характерные особенности, каждое письмо сверяя с хранившимися у него копиями анонимок.

В отделении «ПК» Читинского УМГБ трудилось всего 78 человек. Сокращения штатов никогда не было. Штат мог только увеличиваться, так как работы не убавлялась, а, наоборот, с каждым годом становилось все больше. Между сотрудниками существовало строгое разделение труда, весь состав подразделялся на следующие группы:

— оперативный состав — 6 человек;

— группа «Списки» — 10 человек;

— группа «Вскрытие» — 4 человека;

— фото- и химобработка — 3 человека;

— цензорская группа — 55 человек.

Общий график работы был составлен с таким расчетом, чтобы свести к минимуму простои персонала учреждения. График предусматривал распорядок дня. Строго устанавливалось время прихода и ухода с работы каждой группы и каждого сотрудника в отдельности. Притом все было сделано так, чтобы в одно и то же время более 2-х человек в помещение «ПК» войти не могло.

Первыми в «предбанник», то есть тамбур, входили сотрудники группы «Списки». Они готовили для всего «ПК» фронт работы и являлись обычно в 6 утра. В 06–30 начинала свою работу группа «Вскрытие», занимавшаяся вскрытием и последующей заклейкой корреспонденции.

Затем, с 06–30 до 06–45 являлось начальство, с интервалами в 2–3 минуты приходили в это же время оперуполномоченные, старшие групп, переводчики. И, наконец, с 7-ми до 8-ми один за другим, с теми же интервалами, являлись цензоры. Таким образом, к 8-ми утра цензорский аппарат на полную мощность разворачивал свою деятельность.

Существовал обширный перечень требований к корреспонденции, пересылаемой гражданами СССР своим заграничным родственникам или друзьям. В одной из бесчисленных секретных инструкций было прямо указано на то, что письма, идущие за рубеж, не должны содержать сведений, прямо или косвенно подрывающих авторитет СССР в глазах граждан иностранных государств.

Цензоры международного отделения отдела «В» не должны были пропускать сообщения, которые могли бы быть использованы врагами во вред советской стране. И наоборот: из-за границы запрещалось допускать проникновение чужих, нежелательных взглядов.

Но несмотря на то, что инструкции жесточайшим образом регламентировали международную переписку, в них невозможно было предусмотреть все случаи жизни. Поэтому цензору вменялось в обязанность прежде всего давать политическую оценку каждого письма, а при малейшем сомнении принимать решение о конфискации письма.