Николай Соколов - Расследование убийства Российской Императорской семьи

При допросе он заявил, что задержанию царя в Екатеринбурге предшествовало совещание «комиссаров», на котором он присутствовал. Он постарался избежать объяснений по поводу имевшей там место дискуссии. «Так как дело не касалось здравоохранения, я не принял никакого участия в дебатах и читал газету. Я просто слышал, что говорили о необходимости перевода Императора, обсуждали, нужно ли снять с рельсов поезд или помешать провокаторам снять его с рельсов, что-то в таком роде… Когда перешли к голосованию, я отказался голосовать, так как речь не шла о здравоохранении… Присутствовали: Голощекин, Белобородов, Сафаров, Тунтул, Войков».

Благодаря моим агентам, я установил, что важную роль при большевиках сыграл Парфений Титович Самохвалов. Он командовал особым железнодорожным отрядом, занимавшимся расстрелами вдоль железной дороги, а еще он, будучи шофером по профессии, служил в гараже Екатеринбургского Совета. Именно он управлял автомобилем, который привез Их Величества в дом Ипатьева.

Он был арестован моими агентами и допрошен мной лично в Чите, 20–21 ноября 1919 года. Вот его показания: «В декабре 1917 года я поступил в качестве шофера в гараж Совета и проработал там до 2 мая 1918 года по новому стилю. Я не скажу точно, какого числа это было, но помню, что в апреле месяце, меня вызвал комиссар Голощекин, и он приказал мне держать в отличном состоянии машины в гараже». Самохвалов также добавил, что через несколько дней ему было приказано вместе с другими шоферами подать автомобили к дому Ипатьева.

В тот момент Самохвалов не знал, кому точно принадлежит этот дом. «Мы поехали все, — говорит он, — по указанию того, кто привез приказ, к дому на углу Вознесенского проспекта и Вознесенского переулка. Он был каменный и белый. Он был обнесен деревянным забором, не закрывавшим только парадное крыльцо и ворота. Именно его я вижу на этих фотографиях (я предложил ему фотографии дома Ипатьева). Из этого дома вышли комиссары Голощекин, Авдеев и еще два человека. Все они заняли места в автомобилях, и мы все поехали на станцию № 1. Когда мы туда приехали, я от народа услышал, что в Екатеринбург привезли царя. Голощекин вышел и велел нам ехать на станцию № 2, где мы остановились около вагона первого класса, окруженного солдатами. Оттуда вышли Император с Императрицей и одна из их дочерей. Он был одет, я это хорошо помню, в шинель из солдатского сукна, то есть цвета солдатского сукна, как носили офицеры во время войны. Погон у него не было. Помню также, что пуговицы на его шинели были защитного цвета. На нем была офицерская фуражка из защитного сукна с козырьком такого же цвета и таким же ремешком, но ни козырек, ни ремешок сукном обшиты не были. Императрица была в черном пальто, на котором я не заметил пуговиц. Княжна также была в каком-то темном пальто. Их посадили в мой автомобиль. И мы снова поехали к тому самому дому, окруженному забором, про который я уже говорил. Командовал всем Голощекин. Когда мы подъехали к дому, он сказал императору: «Гражданин Романов, вы можете войти». Император вошел в дом. Так же поступили и с Императрицей, великой княжной и несколькими людьми из прислуги, среди которых, как мне помнится, была одна женщина. В свите находился один генерал. Голощекин спросил его имя, и, когда тот себя назвал, он объявил ему, что его отправят в тюрьму. Я не помню имени этого генерала. Он был отправлен тут же в автомобиле Полузадова… Когда Император был привезен, около дома стал собираться народ. «Чего вы смотрите, чекисты?» — закричал Голощекин. И народ был разогнан».

А вот как по приезде в Екатеринбург были привезены в дом Ипатьева Императорские дети.

Мой предшественник Сергеев допросил об этом двух свидетелей: Жильяра и Волкова. Вот показания Жильяра: «Чтобы принять прибывших, председатель Екатеринбургского Совета Белобородов явился на вокзал». А вот показания Волкова: «По приезде поезда Хохряков и Родионов отвезли на извозчике великих княжон и царевича».

Почему Жильяр заговорил о Белобородове, знал ли он его, а если нет, то почему он назвал его по фамилии? Никаких указаний на этот счет. Допрос Волкова также не разъяснил в достаточной степени этот вопрос. Очевидно, Хохряков и Родионов должны были присутствовать при переезде императорских детей из вагона в дом Ипатьева. Но кто был в Екатеринбурге начальником?

Ход моего расследования показал, прежде всего, что Хохряков с момента приезда в Екатеринбург не играл больше никакой роли, а Родионов потерял большую часть своей значимости.

Невозможно отрицать, что Белобородов, будучи председателем Совета, мог присутствовать при перевозке от вагона до дома Ипатьева. Но это нельзя утверждать, согласно показаниям Жильяра. Спрошенный мною по этому поводу, он заявил, что видел Родионова, подошедшего к вагону с «несколькими комиссарами». Потом он из своего вагона видел, как «агенты большевиков» увели детей. Вот текстовый отрывок из его показаний: «Приблизительно в 9 часов утра поезд остановился между двумя вокзалами. Шел мелкий дождь. Было грязно. Подали пять извозчиков. Несколько комиссаров, среди которых находился Родионов, подошли к вагону, в котором находились дети. Вышли великие княжны. Татьяна Николаевна имела на одной руке свою любимую собаку. Другой рукой она с трудом тащила свой чемодан. К ней подошел Нагорный и хотел ей помочь. Его грубо оттолкнули. Я видел, что Нагорный занял место в экипаже рядом с Алексеем. Как разместились остальные, я не помню. Вспоминаю только, что в каждом экипаже находился комиссар или большевистский агент. Я хотел выйти из вагона и проститься с ними. Но часовой не пустил меня. Я не думал, что вижусь с ними в последний раз, я даже не думал, что буду отстранен от них…».

Ни Гиббс, ни Теглева не дали полезных показаний на допросе. Показания Гиббса: «Были приготовлены извозчики, и я видел, как увозили детей. Проститься с ними я не мог: мне не дали выйти из вагона». Показания Теглевой: «Прибыв в Екатеринбург, мы утром были переправлены куда-то за город, а детей увезли. Я только в окно вагона видела, как Татьяна Николаевна сама тащила свой саквояж с подушкой, а рядом с ней шел солдат, ничего не имея в руках».

Также бесполезны в плане волнующего нас вопроса оказались показания Марии Густавовны Тутельберг и Сергея Ивановича Иванова. Как объяснить это? Очень просто. В вагоне с Императорскими детьми находились только Татищев, графиня Гендрикова, баронесса Буксгевден, Шнейдер, Эрсберг и Нагорный. Все остальные люди из свиты находились в другом вагоне и не могли видеть, кто прибыл за детьми и забрал их. Среди них все погибли, за исключением баронессы Буксгевден и Эрсберг. Естественно, их показания должны были бы иметь особое значение.